Радуга. Время дорог. Часть вторая

Татьяна Гордеева

Радуга. Время дорог

Часть вторая

Самое близкое к его настоящему названию, на человеческом языке будет выглядеть примерно так: эбэрбрэ. На самом деле это грубая попытка обозначить его имя, понятным для людей образом. А если еще более отдалиться от оригинала, получиться совсем непохожее, действительно грубое, но зато очень простое для человеческого уха имя — Эб. Впрочем, он никогда не называл своего имени и вообще старался не показываться на глаза людям. Люди для него и его собратьев были всего лишь генераторами возможностей. Великолепным источником вариантов жизней.

Эб оттолкнулся от Земли и подпрыгнул. Получился на удивление удачный прыжок, он сразу попал в пасть космоса и был в нее втянут. Никаких лишних усилий для перемещения. Эб не любил зря напрягаться. Он пришел в этот мир с несгибаемым знанием, что все, что окружает его и его братьев, создано только для того, что бы они могли жить беззаботно и легко.

Он почти забыл, что еще секунду назад так называемый объект окружения, лишил его варианта жизни, который он выбрал и отдалил его возможность размножиться, на неопределенный срок. Но Эб не собирался печалиться, он был полностью счастлив. Ему было, что преподнести своей базе, или как бы сказали глупые люди, своим хозяевам.

Эб беспечно несся по одному из трафиков сложной, разветвленной пищеварительной системы космоса. Космос слегка переваривал его, но только слегка. Эбу было даже приятно.

Космос начал открываться и Эб постарался, как можно сильнее вытянуться и заостриться. Такая форма позволяла использовать плевок космоса максимально эффективно.

Космос плюнул, и тело Эба было стремительным, оно очень удачно, почти до самого конца вошло в базу. Он не стал проникать дальше, так как полное впитывание делало его частью базы и информация, принесенная им, просто растворялась в общей массе. Поэтому Эб хотя и подсоединился, но остался самим собой. Он терпеливо, как и полагалось некогда оторванной части, ждал, когда почувствует его присутствие заинтересованный в новой информации, сегмент базы.

В данный момент такого сегмента не оказалось, и Эб погрузился в свои воспоминания, делая себя непохожим на общую массу и предотвращая тем самым случайное растворение себя. Он ждал, пока хаотичное перемещение информации не сформирует сегмент, знающий о землянах и желающий их жизней.

. . . . .

Радуга очнулась и огляделась. Она увидела рядом Винста, он не шевелился, но его грудная клетка мерно поднималась и опускалась. Радуга вздохнула с облегчением, Пламя все-таки вытащило их. Она надеялась, что оно не просто почувствует ее присутствие, но и ощутит опасность окружившую их. Дальнейшие действия Пламени зависели от его отношения к ней и Винсту.

Она ставила на удачу. Никакой уверенности. Пламя, несомненно, было близко ей энергетически, но его мышление, оставалось неразгаданной тайной.

Во время контакта с Синим Хозяином, она с удивлением обнаружила в нем, что-то человеческое и именно это открытие толкнуло ее обратиться за помощью к существу, рабыней которого она боялась стать.

Сейчас обнаружив себя и Винста просто на синей дороге, а не в цитадели Хозяина, она убедилась, что Пламя действительно переняло, что-то от людей.

Что же происходит с миром?

Синий Хозяин начинает помогать радуге и человеку с тактом и вниманием свойственными самым чутким из людей. Розовый Хозяин беспечно спит, позволяя пользоваться своей силой каким-то странным созданиям с внешним обликом, который даже она приняла за людской. Она обманулась. Какая ирония, что именно в момент обретения своего могущества, она не смогла ничего сделать. Верить в рассказы людей о радугах ей больше не хотелось. Неограниченные возможности, неисчерпаемый источник силы, знания напрямую обо всем, неиссякаемый оптимизм; вот то, что должно было быть. А что происходило с ней на самом деле, в последнее время? Она узнала, что такое слабость, страх, боль, неуверенность, сомнения. Все то, что, по словам людей неведомо радугам. И вот итог; она с обожженными волокнами, неспособная дотянуться до дорог, лишенная их силы и поддержки, рядом с умирающим любимым и совсем не знает, что делать. У нее осталось единственное волокно, синее. Она втянула немного силы в себя и шмыгнула носом, ей стало легче, но недостаточно. Одно волокно не могло ей дать необходимое количество энергии.

Странно, радуги рождались всегда, неизмеримо более сильные, чем люди, но им никогда не хватало сил данных при рождении, а люди частенько проживали долгие жизни, пользуясь силой, единственно предложенной и доступной, и даже могли делиться ею, как будто она изначально не ограничена. Конечно, радуги делали то, чего люди не могли, эти способности требовали огромного количества энергии, но что делать, когда источники недоступны?

Радуга посмотрела на Винста. Он дышал. Его дыхание было почти незаметным. Как долго он сможет оставаться живым без нее? Радуга прикоснулась к Винсту и дала ему немного своей энергии. Его щеки, бледные как у мертвеца, порозовели, дыхание стало более глубоким. Увы, это все, что она могла сделать, немного поддержать его, но никак не наполнить полностью. Она не бог, не Пламя и не может раздавать жизни. Не Пламя? Так вот что случилось с Винстом! Пламя дало ему своей жизни, когда он умер. Никто не знал, что жизнь Пламени так изменит Винста. Сделает его холодным, непонятным, с одним единственным желанием снова соединиться с Синим Хозяином. Она пожертвовала своими волокнами, что бы убить новую жизнь Винста. У нее не было выбора. Но что ей делать теперь?

Радуга осторожно потянулась, синим волокном к Пламени.

. . . . .

Синее Нечто не зря было одним из первых детей Земли. Земля его сделала действительно могущественным. Только оно могло так быстро измениться. Пламя развило в себе Я. Оно больше не хотело спать. Теперь оно не удовлетворялось пустым поглощением информации, ему хотелось действовать. Оно проанализировало полученные от Винста чувства и переживания, признало их разрушительную, ни к чему не ведущую силу и после тысячелетий холодного спокойствия, так же ни к чему не приводящего, захотело страсти.

Пламя решило влюбиться. Оно могло перемещаться по всей планете, притягивать к себе любое живое существо, пользоваться услугами неявно живых земных созданий, все стихии ему были так же послушны. Единственно чего ему теперь не хватало, это зрительных образов, тех картинок, что приносил ему разведчик. А это маленькое неподвластное ему создание, куда-то исчезло.

Пламя обладало одним видом зрения. Зрением, основанном на ощущениях. Оно не было ограниченно расстоянием. Было намного информативней человеческого зрения, но все же после картинок, Пламени очень не хватало видения простого внешнего облика. Пламени захотелось приобрести внешнее восприятие, такое, какое имели люди и животные. Поэтому оно решило изменить себя на физическом уровне, а для этого оно должно было изучить их анатомию. Синее Нечто приступило к тщательному изучению живых тел, только что умерших или убитых, а так же трупов на всех стадиях разложения. Оно было очень увлеченно, когда почувствовало волокно Радуги. Пламя ощутило радость оттого, что Радуга решилась воспользоваться именно его силой. Оно тут же подсоединилось к ее волокну и посмотрело на нее. То, что оно увидело, было не совсем понятным. Во-первых; Пламя не ожидало такого скопления розовых разведчиков вокруг Радуги. Они были организмами неземного происхождения и то, что они расплодились и вели себя как хозяева, не понравилось Пламени. Во-вторых; оно увидело жестокие травмы у Радуги, и этот факт был очень странным, так как прежде, радуги в подобном состоянии, Пламени не встречались. В-третьих; жизнь подаренная Винсту была таинственным образом уничтожена и это событие показало Пламени, что в определенных условиях его бессмертность не является окончательным вариантом реальности. И в-четвертых; Радуга полностью отдавала свою судьбу и судьбу Винста в его руки и это было самым странным из всего увиденного. Пламя поняло, что такое решение было принято Радугой неспроста и требовало от него решительных действий. Поэтому Нечто, в долю секунды обозрев ситуацию, решительно вытянуло Радугу и Винста на свой цвет, но не желая брать на себя ответственность за чьи-либо судьбы, оставило их в одиночестве для обдумывания других возможностей. Однако не успев вернуться к своим анатомическим изысканиям, Пламя вновь ощутило прикосновение Радуги и то как она его сделала — нерешительно и мягко — привело его к выводу, что ситуация действительно неординарная и требует его непосредственного участия.

Пламя с новой силой ощутило отсутствие разведчика, его добровольного помощника. В обеспечении общения, понятного обеим сторонам, он был просто незаменим.

До последнего времени, Пламя никогда не общалось, ни с подобными себе, ни с особями других видов. Оно не испытывало такой потребности. А теперь оно изменилось. Смешно, оно не просто общалось с людьми и радугой – между ними возникли, какие-то взаимоотношения. Но все это было возможным, только благодаря посредничеству розового чужака. Само по себе Пламя обладало удивительной способностью; оно находилось в состоянии постоянного восприятия всего, что существовало на этой планете. Беспрерывный, необъятный поток информации делал его таким, каким оно было: равнодушным, неспособным на действия исходящие из своих умозаключений. Когда восприятие охватывает все свое окружение, оно не способно сузиться до индивидуальности. Поэтому Пламя и не имело своего Я. Единственно на что оно было способно это находиться в состоянии бесконечного сна. Что оно и делало до тех пор, пока не появились люди, со своей активной деятельностью и бесконечными переживаниями.

Информация о людях сильно отличалась от остальной информации, и эта особенность дала возможность пламени развить внимание. Это стало первым его шагом на пути к обретению своего Я.

Пламя теперь избирательно направляло внимание на те, или иные события, остальной поток информации становился просто фоном и больше не задействовал все его ресурсы. Пламя перестало спать все время, а восприятие конкретной ситуации привело к зарождению первых мыслей.

Первые перемены в Пламени происходили очень медленно, ушли тысячелетия. Изменения происходили практически без ведома Пламени, без использования им его сил, просто под влиянием внешнего общего движения. Сейчас, когда Пламя осознало свою индивидуальность, оно стало менять себя само. Оно пользовалось своими невероятными силами, и не было ничего, что оно не смогло бы сделать, если конечно оно хотело этого. Оно не было ограничено временем и когда Радуга и Винст были притянуты Пламенем, на его личную территорию их встретило новое, необыкновенное Я Пламени. Итог его желаний, его творчества, его фантазий, его шедевр.

. . . . .

Прот огляделся и вздохнул с облегчением; ему повезло, он оказался недалеко от города. На счету была каждая минута. Прот не лелеял пустых иллюзий, о том, что Радуга могла остаться незамеченной. Пришельцы ясно дали ему понять, насколько серьезно они настроены. Проту действительно было страшно. Он сильно переживал за Радугу. Общаясь с ней, он понял, что радуги не такие всесильные, как люди привыкли о них думать. После всего увиденного, он точно знал, что у радуг есть свои слабости и общее мнение, что радуги могут справиться с любой, самой опасной и невероятной ситуацией, было явно неверным. Прот понял, что, зная то, что он знает, он не сможет покинуть Радугу, пока не убедиться, что она находиться в полной безопасности. Беспокоясь о Радуге, он так же волновался за Винста, тем более что Винст изменился и Прот не мог предсказать его действий.

— Проводник, совсем не опытный, но…

Прот вздрогнул и резко обернулся, он не мог поверить, что кто-то подкрался к нему незамеченным. Но вокруг никого не было, однако он продолжал слышать чью-то речь.

— Смешно. Испугался. Совсем не опытный, даже не знает, что может понимать язык растений. Эй, дуралей, я здесь, куда ты смотришь? Я де-ре-во.

Прот, теперь уже медленно, повернулся и посмотрел на небольшое дерево, которое усердно шевелило листьями, при полном отсутствии ветра.

— Наконец меня заметили. Какое счастье. Человек меня заметил. Ну, что дуралей, хочешь познакомиться со мной поближе?

Прот внимательно осмотрел дерево, пытаясь понять каким образом, он может слышать его. Он ясно слышал шелест листьев, но не различал в нем ни слова. Казалось, голос звучит сразу в его голове. Очень необычное и неприятное ощущение, сразу начинаешь сомневаться в разумности самого себя.

— Сомнения, сомнения. А для кого я тут листьями мотыляю? Думаешь приятно без ветра-то? Делаю вид, что я самое болтливое существо на этой планете. Ну нет, нет у меня рта, языка, и мозгов кстати тоже. Вот и пользуюсь твоими мозгами. Что делать то? Других способов не знаем. Кстати, пользуем мозги только подготовленные, чувствительные, проводниковские – такие как у тебя. Созрел ты, парень. Ну что знакомиться будем?

Прота, голос в голове, раздражал неимоверно, он мешал думать. К тому же сильно возмущало, что кто-то умеет залазить к нему в мозги, пользоваться ими, хотя бы даже это делалось и для общения с ним самим. Глубоко возмущало, что в самую интимную часть его тела, в запретную, самую личную зону, кто-то мог проникнуть без его ведома.

— Ну ладно, ладно ухожу, — голос дерева звучал обиженно, — только ты вот подумай, как я мог спросить у тебя разрешения, если ты ничегошеньки еще не знаешь? И не узнаешь, пока не познакомимся.

Голос из головы исчез.

— Эй, не обижайся, — Прот решил ответить вслух, — допускаю, хотя и неприятно, но может быть интересно, но сейчас мне некогда болтать. Я очень спешу и это важно. – Прот решительно отвернулся от дерева, но не успел сделать ни шага, как услышал в голове тихое, аккуратное «тук-тук».

— Ух, ну давай, только быстро. Я, правда, спешу.

— Познакомимся, скажу, как в город можно добраться за несколько минут.

— Не шутишь? – Прот чувствовал себя несколько глуповато, общаясь с деревом. – Давай знакомиться, если для тебя это так важно. Я Прот.

— Ну, дуралей. Я и так знаю, что ты Прот, а ты знаешь, что я дерево. И хватит сотрясать воздух своими звуками, я и так в твоей голове и все слышу. Я же листьями не трясу попусту. – Дерево и правда стояло не шевелясь и ничем не выдавало своей разумности.

— Слушай, я совсем запутался. – Прот начал было говорить, но спохватился и продолжил думать молча. – Что в твоем понятии значит знакомиться? И перестань называть меня дуралеем, мне неприятно.

— Дуралей, дуралеем будешь, пока не познакомимся. А знакомиться, значит – обменяться добровольно, какой-то частью себя.

— Хм, например? — выразил мысленно свое недоумение, Прот.

— Например, например… это же очевидно! Обнимемся — я тебе лист, ты мне волос. И все, будем знакомы! Давай, подходи, дуралей, я же не могу к тебе подойти.

Прот полный сомнений, не спешил.

— Боишься? А зря, знакомство нужно, прежде всего, тебе. Что бы все деревья знали, что ты все знаешь и не лезли в голову, не спрашиваясь. А так, поверь мне, все лезть будут. Видно же, что ты проводник, но еще незнакомый, и каждое дерево захочет с тобой, первым познакомиться. Знакомишься с одним, знакомишься со всеми, и никто к тебе не полезет без дозволения. Все будут терпеливо ждать, пока ты сам не обратишься, ну или в случае крайней опасности, вежливо постучатся. Мы — деревья, любим проводников. Вы единственные с кем мы можем общаться. Другие нас не слышат, как бы мы к ним в мозги не лазили. Ну что, решайся.

На этот раз, Прот не стал долго думать, а подошел к дереву и обнял его за ствол и даже не вздрогнул, когда дерево обняло его ветками в ответ. А дерево зажало его довольно сильно и долго не отпускало. Прот же не выказывая ни малейшего беспокойства, почему-то вдруг ощутив полное умиротворение, прижался к шершавому стволу щекой и думал про то, как он все-таки любит растения.

— У, Протик, теперь ты наш друг, — голос дерева был растроганным, — нет, постой, еще волос свой дай. Разрежь ветку и положи его туда. Мы все тебя будем знать.

Прот осторожно высвободился из объятий дерева, наклонил к себе одну из его веток и сделал небольшой надрез.

— Глубже, что бы волос не выпал.

Прот прорезал более глубокую канавку, вырвал у себя несколько волосин и засунул их в глубокий разрез, убедившись, что они оттуда не смогут выпасть.

— На, съешь, — с дерева оторвался один листок и упал прямо на руку Прота. Прот немедля и не морщась, сжевал горький лист дерева.

Вся ситуация Проту в принципе нравилась и если бы Радуге не грозила опасность, он с удовольствием поболтал бы с деревом подольше. Тем более, он чувствовал, дерево могло ему рассказать много интересного.

— Не волнуйся Прот, теперь наши знания доступны тебе, достаточно обратиться к одному из нас. А сейчас, если ты не боишься синяков и ушибов, мы готовы доставить тебя к дверям гостиницы.

— Даже так, — Прот не мог скрыть удивления, — вы не только знаете все мои мысли, но можете даже перебросить точно к нужному месту. Как?

— Ты сам ответил на свой вопрос. Мы тебя перебросим. Способ для человека болезненный, требует крепких нервов. Так как ты проводник, то ты справишься. Мы растем вдоль всей дороги до города, так же мы растем и на улицах города. От тебя требуется полное доверие и контроль над своим страхом, если конечно хочешь добраться до места незамеченным.

Прот уже начал догадываться, каким образом деревья собираются его транспортировать, и он с трудом верил, что способен на это. Способ был действительно жесткий, практически безумный. Впрочем, у деревьев на самом деле не было мозгов. Прот почувствовал, как учащается пульс, как тело его покрывается испариной, от притока адреналина.

— Я готов. Говори что делать. – Прот старался усмирить свой страх.

— Встань там, — дерево указало веткой место. – Помни — полное доверие.

Прот встал в указанное место, глубоко вздохнул и в следующий миг, дерево наклонилось к нему своей макушкой, подхватило и быстро распрямившись, запустило его высоко в небо.

Прот слушал свой крик и понимал, что не успел подготовиться, как следует. Ему же нужно было добраться в город незамеченным, а значит, надо было заткнуться. Он постарался: не смотря на быстро проносящуюся землю внизу, на свист ветра в ушах и на сердце рвущееся к горлу. У него почти получилось повысить контроль над собой, но в этот момент он приземлился, на спружинившую под массой его тела, макушку другого дерева, и, получив хлесткий удар по спине, оказался снова в воздухе. От боли у него выступили слезы на глазах и он услышал, что снова кричит. Прежде чем приблизиться к следующему дереву, он смог замолчать и подготовить себя к новому удару. Получив очередной болезненный шлепок, он только крепче сжал зубы, хотя спина его начинала гореть от боли. Снова и снова он получал удары по спине, придающие ему существенное ускорение, а, продолжая работать над своими ощущениями, он смог отстранится от боли и начал в какой-то мере, получать удовольствие от столь необычного способа перемещения.

Еще один шлепок и он влетел в город. Пульс его несколько повысился, когда мимо него пролетел пришелец в образе летающей машины. Теперь полет его стал более опасным. Хотя деревья и постарались проложить траекторию его полета подальше от улиц заполненных людьми, но всегда оставался риск столкновения с пришельцами. Впрочем, полет по городу длился меньше минуты и прошел он очень удачно. Последнее, маленькое деревце, спружинив приняло на себя Прота и аккуратно поставило его на землю, на заднем дворе гостиницы.

— Ух, — только и мог вслух сказать Прот, мысленно же он еще добавил. — «Молодцы ребята. Большое, вам, спасибо».

— Всегда рады и всегда готовы. Ты только позови. – Прозвучал ответ маленького дерева в голове у Прота. Голос его был точной копией голоса первого дерева. Прот взял на заметку этот небольшой нюанс – все деревья, как одно. Но времени не было на обдумывания и разговоры, он чувствовал, что может опоздать. Поэтому, не теряя ни секунды, он открыл заднюю дверь гостиницы и ведомый своим, необычайно развитым в последних испытаниях, чутьем, направился напрямую в зал ресторана.

Прот был максимально сосредоточен на своей цели. Он даже не заметил, что в нем проснулась, еще одна, необычайная способность, присущая проводникам. Очень ценная и полезная способность. Он стал незаметным. Нет, он не стал невидимым для зрения окружающих, он оставался визуально зримым, но его незаметность проявилась в невидимости для их любопытства. Теперь он мог по своему желанию привлекать или не привлекать к себе чье-либо внимание. Сейчас он сильно хотел быть как можно более незаметным, и он стал таким, правда, сам еще не знал об этом.

Прот подбежал к дверям ресторана. Он увидел, как десятки розовых человечков ринулись к его друзьям. Понимая, что опоздал, но, не смиряясь с этим, он успел сделать один шаг, когда на его глазах, измученная Радуга и удерживаемый ею полуживой Винст, вдруг исчезли в воздухе. На месте, где они только что стояли, бесновались розовые шарики. Врезались друг в друга и растворялись.

Прот был рад, что друзьям удалось спастись. Но так же ему стало необычайно грустно. Он ясно понял, что шансов встретиться с ними, у него ничтожно мало. Дорог так много, а он даже не знал, на какую они переместились.

Прот решительно развернулся, ему пора было позаботиться о себе. Он сосредоточился на первоочередной цели — уйти с розового пути, второй целью стало – найти Радугу и Винста. Даже если на это уйдет вся его жизнь.

. . . . .

Радуга коснулась волокном Пламени и очень удивилась, услышав ответ на человеческом языке.

— Я жду вас.

Она прижала к себе Винста и стала тянуть себя к Пламени. Даже на это простое действие у нее не хватало сил. Она действительно ослабла. Пламя уловило ее бессилие и без лишних разговоров, само притянуло их к себе.

Радуга открыла глаза и посмотрела обычным способом на великолепную синюю скалу. Она втянула оставшимся волокном немного энергии, готовясь к прямому контакту. Общение получалось не совсем понятным, но все-таки это было общение, и она надеялась на понимание Пламени и на его помощь. Безумие. Она обращалась за помощью к существу, практически недосягаемому, неизвестному, непонятному. Она соединялась с ним энергиями, ощущала его мощь, его непреодолимую для нее притягательность. И что же теперь, она станет его рабыней, не в силах сопротивляться его необъяснимому очарованию, Винст вообще станет просто частью пламени, или может, произойдет что-то непредвиденное, сыграет свою роль человеческая часть пламени. Это была ее последняя надежда. Она делала ставку на то неожиданное открытие, сделанное ею при первом контакте, на ту нелепую, человеческую частицу синего хозяина.

Думая, она смотрела на синюю скалу обычным зрением, никак не решаясь посмотреть напрямую. Ей все-таки было страшно. Она смотрела на переливы синего пламени, наслаждаясь движениями синего цвета, и собиралась с духом. Неожиданно она поняла, что наблюдает, как из скалы что-то вытесняется. Она посмотрела пристальней и вздрогнула, когда, глядя прямо ей в глаза, из скалы вышел человек.

Человек. Синий, двухметровый, с четко выделенными мышцами, идеальный, красивый, голый мужчина.

Радуга широко распахнула глаза и непроизвольно открыла рот.

Мужчина тепло улыбался, глаза его сияли.

— Я Пламя, я человеческая часть Синего Хозяина. Теперь я могу с вами общаться.

Так как Радуга продолжала молчать, и оцепенело смотреть на него, Пламя, пожав плечами, подошел к Винсту, который лежал у ног Радуги, на время забытый ею. Он присел на корточки и прикоснулся к груди Винста. Сердце Винста еще билось, но это были редкие и слабые удары. Радуга спохватилась и тоже присела рядом с любимым, она дотронулась до него, делясь своей энергией. Сердце Винста забилось уверенней.

— Я могу дать ему новую жизнь, — сказал уверенно Пламя. – Не такую холодную и липкую к моей. Это не будет вечная жизнь, но она будет теплой, похожей на человеческую. Ты хочешь этого Радуга?

Пламя внимательно посмотрел ей в глаза. Радуга постаралась спокойно принять его взгляд. У нее получилось, хотя ее тело от волнения начала сотрясать мелкая дрожь. Она надеялась, что дрожь не слишком заметна и Пламя ее не видит. Она не понимала, что с ней происходит, вид синего хозяина в образе обнаженного мужчины, почему-то сильно смущал ее и завораживал.

Пламя продолжал молча смотреть на нее, ожидая ответа. Радуга не выдержала, отвела глаза. Она погладила волосы Винста.

— Я очень хочу, что бы ты дал ему новую жизнь. Предыдущую уничтожила я. Я понимаю, это была твоя жизнь, но у меня не было выбора. Винст не был Винстом, он был другим и не хотел быть собой. Ты понимаешь? – Радуга снова посмотрела на Пламя.

— Кажется, я понимаю тебя. И не волнуйся, я могу делиться жизнью столько, сколько мне захочется. Она у меня восполняется. Я бессмертное существо. Хотя меня заинтересовала твоя способность, уничтожать часть моей жизни. Я не знал, что это возможно.

— Извини, я была в отчаянии. Тебе неприятно, что я смогла это сделать? Я не хочу быть твоим врагом.

— Врагом? Радуга, никто не может быть моим врагом. Даже если сильно захочет. Мне не понравились понятия: враг, зло, война, убийство. Если мне не нравиться, значит этого никогда не будет. Мне очень понравилось одно ваше чувство, ради него я сделал себе оболочку человека.

Радуга, начиная понимать, все же спросила:

— Какое чувство, тебе так понравилось, Пламя?

— Мне понравилась любовь, и я ищу ее. – Пламя заглянул в глаза Радуги. – Я захотел любви, увидев тебя.

У Радуги учащенно забилось сердце, она почувствовала слабость во всем теле, хорошо, что она уже сидела, и ей не пришлось падать.

— Пламя, не делай этого. Если я полюблю тебя, я исчезну. Разве ты не понимаешь? – Радуга смотрела на него, вся трясясь. Пламя смотрел, ничего не понимая.

— Ты действительно не понимаешь!? – Радуга была в отчаянии. – Ни одна женщина, ни одна радуга не сможет полюбить тебя, не потеряв себя, не став твоей рабыней. – Она почти кричала. – Посмотри на себя! Ты слишком прекрасен! Нет таких людей, которые смогли бы полюбить тебя и остаться при этом собою. А значит, не может быть любви, будет рабство, будет слепое обожание, будет поклонение тебе как богу, но человека уже не будет, не будет женщины, не будет любви! – Радуга отвернулась. – Я с трудом противостою тебе. Я хочу быть собою. – Голос Радуги упал до еле слышного шепота.

— Прости, я не знал, — Пламя был явно растерян. – Я просто хотел любви. Я плохо понял вас. Позволь, я дам жизнь Винсту, и уходите. Я снова хочу остаться один.

Радуга отодвинулась от Винста, но Пламя не стал подходить, не стал касаться Винста, он просто дал жизнь. И прежде, чем Винст ожил, Пламя развернулся, и больше не глядя на радугу и человека, подошел к скале и незаметно растворился в ней.

А Радуга смотрела, как затрепетали веки Винста, как он открыл глаза и, улыбаясь, посмотрел на нее. В его глазах светилась любовь, и Радуге захотелось смеяться от счастья.

— Радя, — Винст приподнялся и огляделся, — почему мы здесь? Что-то случилось? Мне кажется, что я проспал целую вечность и мне снились странные, необычайно реальные сны. – Он обнял Радугу. – Мне снилось, что я общался с богом. Что я умер, а потом ожил. А главное, мне приснилось, что мы были вместе, но я был каким-то истуканом и не совсем понимал, что со мной происходит. – Винст посмотрел на Радугу и удивился тому, как странно она на него смотрит.

— Что? Все это не было сном?

Радуга медленно покачала головой.

— Ты не спал. Ты просто был несколько другим.

— Кажется, мне нужна твоя помощь. Я настолько запутался, что без тебя не разберусь. Расскажи мне все, что ты знаешь. Мне нужно понять, что было настоящим, а что нет. – Винст замолчал, что-то вспоминая. – Неужели правда, что Прот покинул нас, а ты, спасая меня, лишилась своего могущества.

— Правда, но только частично. Почему-то мне кажется — Прот не покинул нас и силы ко мне со временем вернутся. Но давай по порядку. Не знаю, что именно ты делал, находясь у Синего Пламени, но то, что было после, я все тебе расскажу.

. . . . .

Прот находился на нейтральной территории между дорогами. Ему совсем не хотелось ступать на какой-либо цвет. Он понимал, что поздно или рано выбор придется сделать, но он не спешил.

Разнообразие цветов на междудорожье было непривычным и наверное поэтому странно притягательным. Жаль, что нейтральные зоны всегда так малы и люди не могут на них селиться. Каким бы мир был без цветных дорог, без их правил? Как бы люди строили свои жизни, не имея возможности выбрать цвет на свой вкус? Не было бы определенностей, гарантий. Царил бы хаос. Людям приходилось бы все решать самим и наверняка они бы просто запутались в своих жизнях. Да трудно представить такой мир, да и вряд ли такое возможно. Голову можно сломать, представляя все то, что могло быть, не будь на земле хозяев цветов и их влияния. Да, хозяева дорог существа странные и не слабыми человеческими мозгами, пытаться понять их, но они часть необъятной природы и как каждая ее часть необходимы в создании общей гармонии.

Странные лезут мысли в голову, когда вокруг, сразу, так много разных цветов. Почему-то Проту казалось, что он легко мог бы жить, в придуманном им мире без хозяев дорог. Хотя на самом деле ему очень нравиться быть проводником. И он свою способность не променял бы ни на что на этом свете.

Ни с чем нельзя сравнить тот восторг, то возбуждение, окрыляющее вдохновение, когда он начинает чувствовать цвет, его энергию, его суть. Когда он почти касается хозяев. Конечно, Прот это уже понял, хозяев достичь нельзя. Они настолько недосягаемы, что даже не все люди знают о них и верят в них. Основная масса людей, назвала их богами. Так легче для их мозгов. Верить во что-то нереальное, действительно далекое и почему-то неравнодушное к проблемам маленьких людишек, всегда проще, чем верить в существование настоящих, могучих существ, которые всегда рядом и которым совершенно на все наплевать.

Прот сильно изменился, после того как стал проводником. Он часто общался с деревьями или с деревом (кто их разберет, как они себя понимают), и ему многое открылось.

Деревья рассказали ему про хозяев. До этого он не верил в их существование, хотя события, происходящие с ним и вокруг него, убедили его в разумности дорог. Но он никак не мог понять всей системы, а бездумное пользование перестало его удовлетворять. Он больше не хотел принимать все, так как есть, он хотел докопаться до истоков. Объяснить себе все. Он понимал, что возможно объяснений не существует, что его поиск будет бесконечным, но ничего не мог поделать с собой. Покой был потерян и жизнь сама по себе уже не привлекала.

Как ни странно он почти не вспоминал о Радуге. Прошло больше года, после того как они расстались, и он научился не думать о ней. Вначале он много думал, вспоминал, страдал, но потом ему надоело. Надоело заниматься самоистязаниями. Он полностью погрузился в изучение дорог. Он много общался с деревьями, наблюдал, работал проводником. Он прошел все дороги и стал самым большим специалистом по ним. Он выяснил, что на данный момент является единственным настоящим проводником. Все остальные, присвоившие себе это звание, на поверку оказывались, обычными мошенниками.

Он стал знаменит. Но он не хотел быть узнаваемым, и после работы всегда пользовался своей способностью быть незаметным.

Слух о нем как о единственном, настоящем и самом опытном проводнике гулял по всем дорогам. О нем рассказывали байки и сочиняли легенды. Частенько, сидя в каком-нибудь тихом баре или ресторанчике, он слушал про себя удивительные, нереальные истории и ему приходилось закрывать рот рукой имитируя зевок или кашель, что бы спрятать улыбку. Люди были верны себе в поиске героев, и он стал их находкой.

Полюбив однажды радугу и затем, потеряв ее, Прот был уже не способен влюбляться.

Человеческие женщины, совсем не привлекали его, он был неизменно холоден с ними. Однако ореол знаменитости, как только он становился заметным, всегда был при нем, и это сводило с ума многих из них. Женщины влюблялись в него снова и снова, стремились привлечь его внимание, заманить в постель. Каждая из них, считая себя, несомненно, красивой и привлекательной, включала на полную мощь свою сексуальность, доводя окружающих мужчин до некоторой степени безумия и оставляя, между тем, Прота полностью равнодушным. После всех своих неудачных попыток, женщины, как правило, вначале все ненавидели его, но потом смирялись и находили утешение в рассказах своим подругам, про то, как близко они были от знаменитого проводника. Самые неспокойные из них, сочиняли истории о том, что все-таки добились ласк Прота, но им никто не верил, так как давно закрепился слух о нем, как о проводнике без чувств. Впрочем, этот слух не останавливал женщин, он еще больше будоражил их фантазию и Прот никогда не оставался один, становясь заметным. Ведь каждая из них в тайне верила, что она именно та, единственная, которая сможет растопить лед на сердце проводника и пробудить в нем любовь к себе.

В какой-то степени, Проту было жаль их. Наивные дурочки, они не знали, с кем соревнуются, и что у них нет ни малейшего шанса. Впрочем, Прот никого и ни в чем не разубеждал, он просто оставался сдержан и недосягаем.

Ходя по дорогам, Прот ни на день не забывал о розовых пришельцах. Трудно забыть тех, кто пытался убить тебя, твою любимую и твоего лучшего друга. Не обнаружив этих чужеродных созданий, больше ни на одной из дорог, Прот часто возвращался на розовый цвет. Он приходил всегда один, становясь незаметным, он жил по несколько дней на розовом пути и наблюдал за деятельностью розовых созданий. Он пытался понять — кто они, откуда и что им нужно. То, что он видел и узнавал, было нелогичным и странным.

Он проследил за жизнью нескольких отдельно взятых особей в течение нескольких суток и не заметил ничего кроме качественно выполняемой ими работы. Казалось, розовикам (так Прот мысленно прозвал их), было за счастье ухаживать за влюбленными людьми. Они делали это с воодушевлением с фантазией, без выходных, перерывов и ночного сна. Сам Прот, после трехсуточных наблюдений, валился с ног от усталости и желания заснуть. Тогда он отоспался, ушел с розового пути и долго на него не возвращался. Он был растерян и озадачен. На поверхностный взгляд розовики были просто находкой для людей. Работники, не требующие платы и обожающие свою работу, никогда не устающие работники. Но так ли все было, как виделось? Розовики все же пытались убить его, Радугу, а заодно и Винста. Им сильно мешали проводники и радуги. Те, кто могли разоблачить их. Им очень не хотелось, что бы люди знали правду о них, и это настораживало.

Прот как-то спросил дерево, что оно знает о розовых пришельцах. Деревья могли читать мысли всех, у кого были мозги, но им ни разу не встречались мысли о пришельцах. Единственное, что смогло вспомнить дерево, это как один из его собратьев вдруг лопнул превратясь в розовый шарик и улетел, неведома куда. Деревья долго обсуждали эту странность и пришли к выводу, что это сделал один из хозяев, правда неизвестно зачем.

Информация, что розовики умеют принимать облик не только людей и машин, но и деревьев не удивила Прота. Не удивила и не приблизила к разгадке.

Прот снова вернулся на розовый цвет. На этот раз он летал на пришельцах. Пользуясь своей незаметностью, он присоединялся к влюбленным и проникал в машины. Опять разочарование. Розовики просто развлекали людей. Перемещали по городу и за город на экскурсии к живописным местам.

Прот так отчаялся, что решил воспользоваться своей проводниковской способностью, чувствовать цвета. Он расслабился и проникся сутью розового цвета. Он четко ощутил, что хозяин цвета спит, равнодушно источая розовую энергию, а в ней в этой энергии дрейфуют тысячи розовых шариков, которые, как только Прот заметил их, все разом заметили его. Прот мгновенно покрывшись холодным потом, отстранился от восприятия цвета, постарался стать еще более незаметным, чем был. Но пришельцы как будто что-то поняли, и он еле унес ноги, в тот раз, с розовой дороги.

Несколько месяцев, Прот не возвращался на розовый цвет. Не рисковал, обдумывал то, что знал и никак не мог прийти к более-менее логичному выводу.

Он работал как последний трудоголик, помогая сотням людей найти нужный им цвет. Его мастерство возросло настолько, что стало похожим на чудо.

Как правило, узнав у клиента, какая дорога ему нужна, Прот начинал действовать немедленно. Он легко настраивался на нужный цвет и когда он и его наниматели достигали нейтральной зоны, нужная дорога всегда была там. Никогда не было промежуточных дорог, как обычно бывало у всех проводников до Прота.

Прот стал живой легендой. Слава летела впереди него, люди готовы были платить бешеные деньги за его услуги. И он всегда равнодушный к деньгам, вдруг стал очень богатым.

Но Прота не волновали, ни его слава, ни его деньги. Что действительно было важным для него — это тайна розовых пришельцев, а еще он, наконец, узнал точное местонахождение Радуги и Винста. И неожиданно с новой силой в нем всколыхнулось, казалось забытое: «Радуга, ты еще ждешь меня?»

Прот сидел на зеленой траве, на нейтральной поляне и не решался сделать выбор. Выбор дороги, на которой он мог встретить Радугу.

. . . . .

Радуга изменилась. Стала еще красивей. И очень похожей на радугу. Теперь никто не мог сказать, что ее внешность сформировалась под влиянием имени. У каждого кто видел ее, не возникало сомнений — она настоящая. Небывалая редкость, живой экземпляр вымирающего вида. То, что радуг почти не осталось, стало очевидным, после частых перемещений по разным дорогам. По мере того, как Радуга становилась все более похожей на саму себя, и просто имя ей уже никто не приписывал, она стала замечать болезненный интерес к себе со стороны людей. Смесь любопытства, восторга и…. страха. На нее смотрели, как на вдруг оживший, персонаж из сказки. И Радуга, смотря в глаза людей, поняла, что время ее племени прошло. Незаметно, и наверное навсегда.

Радуга, не скучавшая доселе по подобным себе и всегда чувствующая себя комфортно в обществе людей, вдруг ощутила всю глубину отличий между радугами и людьми. Она была другая, а царство ее племени давно прошло.

Люди научились жить без радуг. Они еще называли своих детей Радугами, наверное, по привычке, но теперь они всегда еще добавляли второе имя — человеческое. И пользовались чаще всего именно вторым именем, а не первым.

Радуги стали редкостью и люди отвыкли от их обаяния, яркости, притягательности. Люди больше не приклонялись перед радугами, не обожали их, и тем более не были готовы на все ради мимолетного внимания радуги, ради ее касания дарящего наслаждение и радость.

Люди как-то быстро забыли, как им хорошо жилось с радугами, как сильно они их любили. Все изменилось и Радуга со всей ясностью, ощутила это на себе.

Вначале, Радуга попыталась делать то, что делали все радуги испокон веков, а именно перемещать людей с дороги на дорогу, когда им это было крайне необходимо. За небольшую плату она помогала людям, и желающих мгновенно переместиться в нужное место всегда было предостаточно.

Верный Винст неизменно сопровождал Радугу и помогал ей во всем. Получив новую жизнь, он несколько изменился. На этот раз в лучшую сторону.

Пламя, переняв что-то от людей, смоделировал жизнь не только подходящую человеку, но и улучшающую его. Винст стал более здоровым, более сильным и еще у него появилась способность управлять своим вниманием. Он научился сужать свое внимание и направлять его к заведомо выбранной цели. Ни расстояния, ни какие-либо физические объекты не были ему помехой. Его способность стала человеческим эквивалентом видения радуги с помощью волокон.

Винст был благодарен Пламени за его необычайный дар. Он мог смотреть «глазами» радуги на многие вещи и это еще больше сближало их.

Услышав рассказ Радуги о попытке Пламени стать человеком и найти свою любовь, Винст много думал и наконец решился направить свое внимание к Синему Хозяину. Он не знал чего, собственно, хочет и оттого, лишь коснулся сознания Пламени. Винст понимал, что хотя в нем жизнь Хозяина, он все же оставался просто человеком и поэтому не ожидал особого к себе отношения, но Пламя ответило. Его ответ был так похож на человеческий, что Винст сперва опешил, удивившись, а потом обрадовался. Он помнил свое поклонение Пламени, свое восприятие его как бога и их странное общение и теперь, когда появился человек-пламя, Винста охватило сильное любопытство. Ему хотелось пообщаться с человеческой частью бога и хоть чуточку разобраться в том, чем же является синее пламя.

Пламя не просто пошло навстречу, оно предложило дружбу маленькому человечку. Винст страшно волновался при первом разговоре, его сильно смущала разница между ними. Но Пламя был тактичен, внимателен, много шутил и даже говорил глупости. Он был настолько обворожителен, что Винст в какой-то момент забыл, что общается с неведомым существом. Ему было комфортно и легко общаться. И потом когда Винст отвел свое внимание от Пламени, в нем еще долго сохранялось приятное ощущение от разговора.

Так началась дружба между человеком и Хозяином дороги. Странная, доселе невозможная, но между тем вдруг оказавшаяся реальной. Винст каждую свободную минуту направлял внимание к Пламени и всегда находил его готовым к общению. В итоге почти год Винст общался с Синим Хозяином, но за это время он не узнал о нем ничего нового. Казалось, он разговаривает просто с человеком. С приятным, умным, но все же человеком.

И Винст и Радуга вспоминали Прота. Каждый по-своему. Радуга с печалью о тех сильных чувствах, что они испытывали друг к другу. Она мечтала снова увидеть Прота и вновь бродить по дорогам втроем, как в былые времена, но боялась сама себя и не решалась сделать первый шаг. Вначале не решалась, потом когда слух о легендарном проводнике дошел до них, она просто не захотела рушить его устроенную жизнь.

Винст, как только освоился с управлением своим вниманием, сразу нашел Прота, но не сказал Радуге. Он помнил, что открылось ему, при откровении, о чувствах Радуги и был в принципе готов к любому ее решению в отношении Прота, но он совсем не хотел способствовать их сближению. Поэтому Винст молчал, и просто наблюдал за естественным развитием событий, не собираясь в них вмешиваться ни каким способом.

Время шло. Винст помогал Радуге перемещать людей. Его сила оказалась полезной, когда приходилось перемещать семьи с большим количеством детей, слабых женщин или стариков. Он прижимал слабых к Радуге и следил за непрерывностью контакта во время переброски. Неразрывность контакта была очень важной. За тремя людьми Радуга могла проследить сама, но за большим количеством — не хватало внимания.

Потеря клиента во время переброски у радуг случилась лишь однажды. После того страшного случая, когда человек исчез неизвестно куда, и репутация радуг слегка пошатнулась, радуги утвердили лимит – трое, не больше, с запасом внимания и полной гарантией безопасности. Когда требовалось переместить большое количество людей, радуги объединялись. Но сейчас Радуга была одна, некому было ей помочь. Вначале она перебрасывала людей согласно установленным правилам, но так ей приходилось расставаться с Винстом, иногда надолго.

Она скучала, работая в одиночестве. Винст скучал от безделья, ожидания и жажды путешествий. Он постоянно общался с Пламенем и однажды рассказал ему о том, как редко они видятся с Радугой и как грустно ему от этого. И неожиданно Пламя предложил выход. Он объяснил Винсту, как тот может использовать, свое развитое внимание. Винст мог направлять свое внимание на прослеживание за непрерывностью контакта с радугой, еще нескольких человек.

Винст рассказал о своих возможностях Радуге, и они провели пробную переброску четырех людей. Помня о единственной трагедии во времена царства радуг, еще тогда когда люди сильно любили подобных ей и легко простили ошибку, сейчас было все по-другому, и Радуга понимала всю опасность подобного эксперимента, сильно переживала, но рискнула. Винст оказался виртуозом в управлении своим вниманием. Они продолжили испытание его способностей, тем более, как ни странно, всегда находились добровольцы. Вскоре они поняли, что не смогут определить действительную силу Винста, так как за Радугу физически могло держаться, весьма ограниченное число людей. При перемещении было очень важным со стороны людей, не отрываясь держаться за радугу телесно, со стороны радуги неотрывно держаться за людей вниманием. Благодаря новым способностям Винста, Радуге вообще можно было не держать людей, внимания Винста хватало на всех. Единственно, что от него требовалось это крепко держаться за Радугу и помогать держаться слабым, а единственно, что требовалось от Радуги это притягивать своим волокном, всю массу прилепившихся к ней тел, на нужный цвет. Вдвоем, они перемещали за раз, рекордное количество людей. И все было бы хорошо, если бы еще сохранялось объединенное влияние радуг на людей. Но не было больше радуг, и не было их влияния, и люди теперь не были ослеплены красотой радуг, не преклонялись перед ними, не пребывали в слепом обожании, и не влюблялись все без исключения в них.

Радуга осталась одна и только сейчас она поняла, как не хватает ей и этому новому миру, ее племени.

Почти бессмертные, ослепительные и прекрасные радуги медленно и незаметно куда-то исчезли, оставив людей самих разбираться со своими жизнями и правилами дорог. И люди сами того не осознавая, не имея более за плечами светлых наставников, начали менять мир. Так как люди никогда не знали, чего же им собственно хочется, то и изменения, незаметно вносимые ими, привели ни к чему иному, как к рождению эпохи Хаоса.

. . . . .

Радуга закрыла глаза и привычно направила послушное волокно на нужный цвет. Ощупав нужное место и убедившись в безопасности перемещения, она открыла глаза и кивнула Винсту. Тот сразу отставив кружку с недопитым чаем, громко хлопнул в ладоши, привлекая общее внимание.

— Многоуважаемое семейство! Госпожа Радуга готова немедля доставить вас к вашим родственникам.

Семья, в состав которой входили двое старых, больных родителей, трое взрослых сыновей, жена старшего сына, а так же двое их детишек, сын трех лет и дочь пяти, сидели все как один вылупившись на Радугу.

Опять. Самый неприятный вариант, когда грубые мозги не могут просто принять красоту радуги. Сейчас начнется. Винст непроизвольно сжал кулаки.

Началось. У деда потекли слюни от вожделения. Бабка, что-то учуяв, оторвала взгляд от радуги и посмотрела на супруга, увидев его отвисшую челюсть, зашипела. Детишки полезли на руки к Радуге и попытались дотянуться до ее волос и глаз с целью, если получиться, взять что-то из этого себе, но не успели. Отец, грубо схватив своих чад за шиворот, бросил их небрежно жене. И не обращая внимания, на раздраженный крик последней и истеричный плач первых, потянулся своими огромными, волосатыми ручищами к Радуге, но был остановлен двумя возмущенными братьями. Оба негодовали от бесспорной наглости старшего брата возомнившего, что он будет первый.

Единственное, что сделала Радуга с начала развития сцены – это просто встала. Ей было грустно. Она любила людей. И в основном они отвечали ей взаимностью. Да, обычно они с восторгом смотрели на нее, наслаждаясь ее красотой, робко пользовались ее услугами, проявляли любопытство при общении, но в последнее время стали попадаться такие, как эти. Грубые, потерявшие контроль, решившие почему-то, что что-то могут с ней сделать. К сожалению таких становилось все больше, и Радуга подумывала о прекращении своей деятельности и об уходе на самые пустынные пути.

Сейчас она лишь слегка повела плечом и трое мужиков отлетели от нее, отброшенные неведомой силой. Один из них неудачно ударился об угол стола и на пол падал, уже потеряв сознание, двое других стукнулись лбами и разлетелись в разные стороны. Один приземлился прямо на своих родителей и свалил обоих, а другой со всего маху врезался в стену и стек по ней.

Дети заревели еще громче, запричитала жена, застонали старики. Двое братьев, неуверенно ругаясь, пытались встать, третий не шевелился.

— Тихо! – Голос Винста был властным и резким.

Все семейство от неожиданности замолчало.

— Вы мало походите на людей и я не вижу смысла в дальнейшем сотрудничестве, — Винст бросил короткий взгляд на Радугу, она медленно качала головой. Он отступил, давая возможность ей, сказать свое мнение.

— Я знаю, вы очень сильно хотите увидеть своих близких, как и они вас, поэтому я не буду обращать внимания на то, что сейчас произошло. Надеюсь, что вы пришли в себя и перемещение произойдет гладко. Все должно произойти немедленно, и я уверенна – вы готовы.

Радуга перешагнула через упавший стул и встала посреди комнаты. Первой к ней подошла молодая женщина, ведя обоих детей за руки. Она смотрела в пол, стыдясь смотреть Радуге в глаза. Потом подошли старики, оба также сверлили глазами пол.

— Прости нас, дураков. Бес попутал, — прошамкал дед и неуверенно посмотрел на Радугу. Она постаралась ему ободряюще улыбнуться.

Двое братьев за это время привели в чувство третьего и, понурив головы, тоже подошли к ней.

— Прости, если сможешь, — пробубнил старший.

— Уже. Теперь начнем.

Взбодренные, все облепили Радугу. Винст прижал к ней детей.

— Держитесь крепко и закройте глаза. – Радуга вздохнула.

В следующий миг комната опустела. Остались лишь беспорядок и недопитый чай.

. . . . .

Прот наслаждался игрой солнечного света в ресницах своих полуприкрытых глаз. Он полулежал, облокотившись на теплый камень, на нейтральной территории. Он все еще не мог решиться и мысли его крутились вокруг одной темы. Он думал в основном о Радуге и еще немного о Винсте. Радуга и Винст были популярны и люди говорили о них. Прот тщательно собирал все слухи о своих друзьях. Он знал, что они довольно долго и вполне успешно перемещали людей, но потом вдруг бросили это занятие и куда-то исчезли. Прот сильно опечалился, узнав об этом. Одно дело, когда знаешь, хоть и примерно, где твои друзья и что с ними, другое, когда не знаешь о них ничего. Прот понял, что его любовь к Радуге за последний год стала только сильнее, он оставался спокоен, зная, что с ней все в порядке. Она исчезла неизвестно куда и покой улетучился. Прот начал поиск.

Прот привык за любой нужной ему информацией обращаться к деревьям и сейчас он поступил также. Дерево не смогло сразу определить местоположение Радуги и по просьбе Прота, оно внимательно со всей скрупулезностью осмотрело все дороги, на которых росло, но и тогда Радуга и Винст не были обнаружены. Прот был озадачен и обеспокоен. Он стал думать и пришел к выводу, что его друзья могут находиться на дорогах без деревьев. И таких дорог было две. Две самые мрачные и потому безлюдные дороги. Одна белая, безжизненная, царство мороза, снега и льда. Другая, подарившая ему массу неприятных воспоминаний – бурая дорога. Царство бурого песка. Обычный человек, нечаянно зайдя на нее, неизбежно найдет там свою смерть, так как не сможет выйти с мрачной ловушки, но Радуга со своими способностями легко преодолеет запрет бурого пути.

На какой из двух они могут быть? Конечно на бурой. Холод белой, Радуге конечно, не страшен, но Винст не продержится и часа.

Значит снова бурая дорога. Если он ошибся, то опять окажется в ловушке. Змеиного тела у него больше нет, а ночное племя, после удаления слабого звена, будет глухо к его страданиям. Поэтому Прот так долго размышлял и не мог решиться. И еще ему не давала покоя мысль: «Что можно делать на бурой дороге так долго? На дороге пустынной, изнурительной, изощренно издевающейся над человеческой психикой. Как там можно жить?»

Прот выждал все сроки, постоянно пытая дерево: «Не появились ли где Радуга с Винстом?»

Но, увы, ответ всегда был отрицательный. Прошел месяц, Прот не мог больше ждать, он настроился на бурый путь.

Сейчас тело Прота еще наслаждалось приятным теплом камня за спиной, ароматом цветущих трав, игрой ветра в листьях дерева. Дерево, несомненно, хотело поговорить, но Прот не разрешал. Тело Прота еще продолжало впитывать приятные мелочи, приятного дня, но глаза его были холодны. Он смотрел на бурую дорогу, лежащую прямо перед ним. Пора. Время отдыха вышло. Он решительно встал, и тело его вздрогнуло, вспомнив все, но Прот не обратил никакого внимания на страхи тела. Он сделал шаг, и под его ногой переполошилась, взлетела бурая пыль.

Так всегда все начиналось, он просто делал шаг, а все остальное, следом, приходило само.

Прот прошел несколько десятков метров и оглянулся для того лишь, что бы убедиться. Все правильно. Никакого плавного перехода. Нейтральной территории больше не было – ловушка захлопнулась.

. . . . .

Эб возбужденно задвигался. Наконец-то! Его информация стала нужной. Еще немного и он просто б растворился в общей массе, став вновь исходным материалом, лишившись права размножиться на неопределенное время. Что там размножиться, он мог вообще больше никогда не стать Эбом! Не весь исходный материал базы преобразовался в Эбы. Нужны были сегменты для решения задач, нужна была основа, и нужны были разведчики – Эбы. Все составляющие равно необходимы, но Эб слишком долго был Эбом и теперь хотел им остаться. Тем более что у него теперь была цель.

Он хотел вернуться на Землю, именно к своему прежнему хозяину (к хозяину, так грубо оттолкнувшему его) и убедить его в том, что один разведчик хорошо, а много еще лучше. И когда хозяин согласится, а он согласится, у Эба будет своя территория и он начнет множиться, как тот счастливчик, нашедший дорогу со спящим хозяином. Когда на Земле размножаться миллионы Эбов, они наконец, сделают то, ради чего собственно созданы и чего не могли сделать так бесконечно долго. Они создадут новую Базу. И База будет прекрасна так же как Земля, а может быть даже прекрасней.

Все это будет, Эб не сомневался. А сейчас его всасывал в себя сегмент, заинтересованный в новых сведениях о Земле и землянах. Наверняка сегмент состоял из первых разведчиков, открывших Землю. Тогда, принеся сведения, они не смогли сохранить себя в виде Эбов, растворились в исходном материале и вряд ли им когда снова удастся стать разведчиками. Теперь они могут собираться только в сегмент для решения задач и снова растворяться в основе.

Сегмент медленно растворял в себе Эба, это было нужно для максимального принятия информации. Эб не боялся, он был полностью уверен, что сможет снова стать разведчиком, именно поэтому он держался за образ хозяина, не позволяя растворить себя полностью. И сегмент уступил, впитав информацию, он позволил Эбу снова собраться. Пока разведчик вновь притягивался к образу хозяина, сегмент наполнял его дополнительными знаниями, сделанными на основе принесенных им сведений. И Эб, сам того не ведая, менялся. У него появилась новая цель.

Сегмент заинтересовали данные о том, как Эб проник в человека и испытал его чувство восхищения богом. Сегмент проанализировал силу энергии исходящую от этого чувства, просчитал перспективы возможные при постоянном культивировании этого ощущения и пришел к выводу, что люди могут быть очень полезны.

Открывались новые возможности, более глобальные, чем рождение новой Базы. Если родиться База, растворив при этом Землю, нужно будет снова искать источники энергии. В итоге будут две голодные Базы. А если разведчики создадут бога? Проникнув в ряды людей, убедят их поклоняться именно этому богу, тогда все измениться. Разведчики будут жить среди людей, поддерживать их веру, впитывать их чувства направленные новому богу и после возвращаться на Базу. База будет поглощать переполненных энергией разведчиков и разрастаться. Разведчики с одинаковой энергией и одинаковыми знаниями заполнят Базу, и тогда она станет единой. Больше не будет деления на отдельные сегменты, каждый со своей задачей. Информация больше не будет растворяться, что бы потом в неожиданной комбинации собираться вновь. Возникнет единство. База, состоящая из одного сегмента. Она будет создавать только разведчиков, что бы питаться ими, наполненными, после жизни на земле, вкусной энергией, снова и снова.

Все это будущее, а сейчас сегмент сделавший великое открытие и принявший великое решение, создавал максимально возможное количество Эбов, при условии сохранения себя. Он должен будет собраться, когда вернутся первые разведчики и встретить их. Он растворит их и начнет расти.

. . . . .

По внутренним часам Прота он провел на бурой дороге около восьми часов. Ни Радуги, ни Винста здесь не было. Как в кошмарном сне он снова ходил по кругу. Мрачный пейзаж ни капли не изменился за прошедшие годы. Все, как и тогда. Только Прот изменился — он больше не боялся. Да, он ошибся, возможно, умрет из-за этого, но бояться, паниковать…? Нет. Контроль Прота был высок. Он неоднократно смотрел в глаза смерти, в том числе и глазами змеи и его отношение к ней стало другим. Теперь к встрече со смертью, он был готов в любой момент, своего жизненного пути.

Проту надоело ходить, и он уселся в бурую пыль. Он приступил к расслаблению. Прошел первую стадию, вторую, третью. Бурой дороги больше не существовало, правда, не существовало и никакой другой. Он не мог ощутить ни одну из них, запрет бурого пути был сильным. Прот перестал стремиться к дорогам и всю свою чувствительность направил к Радуге. Он не надеялся как-то связаться с ней (такие попытки он делал прежде не единожды и всегда с отрицательным результатом) он просто хотел к ней приблизиться хотя бы какой-то частью себя. И Прот оставил свое застывшее, более не чувствительное к воздействиям бурого пути тело и унесся в фантастический мир, где он был с Радугой.

— Ты вернулся?! Я так скучала. – Радуга обняла Прота и крепко к нему прижалась. И он с небывалой тоской, со всей силы прижал ее к себе.

— Ой, больно, — она хлопнула его по спине.

— Прости, — Прот расслабил руки и слегка отодвинулся, заглядывая Радуге в глаза, — я тоже очень скучал по тебе.

— Ты всегда так говоришь и всегда уходишь, а я остаюсь одна. Ты знаешь, что после твоего ухода я почти исчезаю. Это все-таки твой мир и когда тебя в нем нет, то и он становится нереальным. Ты когда-либо думал про то, что здесь происходит без тебя? – Радуга пытливо смотрела на Прота.

— Нет, никогда, — Прот смутился – я не думал об этом. Я вообще не думал, что здесь что-то остается, после моего ухода. Ой, извини, — Прот заметил, как изменилось лицо Радуги, как наполнились ее огромные, яркие глаза слезами. Настоящие радуги не плачут, но она его творение и была немного другой.

— Прости, я болван. – Он искренне сожалел о сказанном.

Он хотел, что бы его Радуга была самостоятельной, совсем как настоящая. Он наделил ее всеми свойствами радуг, о которых знал, он дал ей все черты характера, которые видел в своей любимой и оставил ей право выбора.

Он не ожидал, что мир созданный в его фантазиях, обретет некую реальность. Что будет существовать даже без его участия. Что его Радуга так сильно изменится и станет настолько, пугающе живой. Живой и непохожей на оригинал.

Однако какой бы она не была, она плакала, и плакала по его вине.

— Я понимаю, ты должен жить в настоящем. Но как больно, мучительно больно, оставаться здесь, когда ты уходишь. Больно и страшно. – Она всхлипнула и прижалась к Проту, как маленькая, испуганная девочка. Так к нему никогда не прижмется настоящая Радуга, она слишком сильная и уверенная в себе для этого. Он где-то ошибся, создавая свою иллюзию. Но так было даже интересней.

Он осторожно погладил волосы, продолжавшей сопеть, маленькой девочки, которая так доверчиво уткнулась ему в грудь.

— Постой, почему тебе больно и страшно? Что здесь происходит? – Прот огляделся.

Он был небрежен, создавая детали пейзажа. Не красоту природы искал он здесь. Все окружение возникало само, под влиянием его настроения. И он никогда ничего не рассматривал, кроме Радуги. Беглым взглядам, что рассеяно, он иногда кидал вокруг, хватало размытых образов.

Сейчас он осмотрелся по-новому, так как будто находился в настоящем мире и вздрогнул. Боже, если Радуга продолжает жить после его ухода, то, как она это делает в мире размытых красок?!

Ни одной четкой линии, все перетекает одно в другое. Как он мог в этом видеть деревья, ручей, море, горы?

Он стал смотреть внимательней и краски под его взглядом задвигались. Медленно и тщательно он придумывал свой мир. Он не хотел рисовать мир какой-то определенной дороги, он хотел создать действительно что-то свое. На ум ему пришло разноцветье нейтральных территорий. Вот то, что ему нужно, только еще ярче.

— Как красиво! – Радуга в восхищении захлопала в ладоши. – Я тоже хочу придумывать. Научи меня.

И правда, почему бы и нет. Радуга продолжавшая жить в его отсутствие, взявшая откуда-то энергию для своего существования, вполне может стать хозяйкой в ожившей фантазии.

— Прот скажи вслух, что я имею теперь право все менять в этом мире наравне с тобой. – Радуга каким-то образом вторглась в его мысли. Голос ее неожиданно стал требовательным и настойчивым.

Прот слегка удивившись, посмотрел внимательно на Радугу.

— Ты так сильно этого хочешь?

— А ты сомневаешься? Ладно, вначале, когда я состояла только из твоих мыслей, меня ничего не тревожило. Я была твоей фантазией и принадлежала только тебе.

— Постой, ты хочешь сказать, что сейчас ты уже не принадлежишь мне?

— Нет, ну что ты, конечно, я твоя и такой останусь. Ты мой создатель. Но я меняюсь, и становлюсь более самостоятельной, у меня появляются свои фантазии. Подумай, ты наделил меня способностями радуг, но не дал мне пространства, где я могла бы ими пользоваться. Как мне жить в этом пустом мире, теперь, когда у меня появились мысли? Свои мысли, а не твои.

— Да ты права. Я не думал об этом с такой стороны. Ты хочешь получить возможность править в этом мире наравне со мной? Что ж, я создатель этой фантазии, даю право Радуге воздействовать на этот мир в соответствии со своими желаниями, наравне со мной. Да будет так! – Голос Прота был торжественен.

— Ура! – Радуга, смеясь, запрыгнула на Прота и повисла на нем, держась за шею руками, а ногами обхватив талию. Прот прижал ее к себе и закружился на месте, тоже дико и радостно крича «ура» вместе с нею. Потом Прот остановился и посмотрел на Радугу так, как не позволял себе доселе. Она сразу все поняла и затихла, став сразу серьезной.

— Прот, ты сделал меня настоящей Радугой, — она слезла с него – со всеми отсюда вытекающими. Я проверила, налаживать связи не нужно, они уже есть, но я радуга и нам будет больно. Очень. Особенно тебе. Ты уверен, что хочешь этого?

— Уверен, — Прот старался не думать, что смерть ждет его. Он не хотел, что бы Радуга узнала. Он хозяин этого мира и вряд ли он долго просуществует после его смерти. Он хотел насладиться жизнью с Радугой здесь, пока есть возможность. Потом когда его тело ослабнет, и он почувствует это, он вернется, что бы встретить свою смерть лицом к лицу. Без страха и сожалений, как подобает проводнику.

А сейчас:

— Я уверен, — Прот потянулся к Радуге и начал целовать ее, вначале нежно. Она ответила неожиданно страстно, и он вздрогнул, наполняясь диким желанием. Любовь, тоска, ожидание смерти – все смешалось.

Им не нужно было раздеваться, одежда исчезла, как только они потянулись друг к другу. Они соединились не замечая, что их мир вокруг, сошел с ума. Цвета бурлили и перемешивались. Появлялись нереальные пейзажи и исчезали, сменяясь новыми. Не было ни земли, ни неба. Они парили в изменчивом пространстве.

— Радуга! – Закричал Прот, наполняясь болью. Его тело изогнулось дугой, а Радуга, прижимаясь, повторяла все его изгибы. Она освободила свои цвета. Она сияла, как маленькое солнце и ее лучи прожигали Прота насквозь.

— Как много боли, — думал Прот, — но это мой мир. – И боль исчезла.

— Это наш мир, — услышал он Радугу, и боль вспыхнула с новой силой. – Боль нужна. Мир станет настоящим. Ты останешься здесь и не умрешь. Я так хочу.

Боже, что он наделал.

— Я не хочу жить в иллюзии!

— Безумец, ты предпочтешь смерть в реальности?! Прот, мы вместе сделаем этот мир реальным, настолько насколько это возможно. Ты будешь жить! Здесь, со мной, и мы будем счастливы!

— Радуга, ты не понимаешь! Этот мир неполноценен! И он никогда не будет таким! Он всего лишь маленькая часть меня! А это ничто, по сравнению с тем, настоящим, большим миром!

Боль отпустила Прота, Радуга оттолкнула его.

— Тогда зачем, зачем все это? – Она смотрела на Прота с отчаянием.

— Прости, прости, если сможешь. Я не знал, что так будет. Это все моя любовь. Любовь и тоска.

— Прот! Прот! Очнись! – Вдруг услышал он голос Винста. И голос был не из его мира.

— Прот! Любимый, ну пожалуйста! Вернись!

Голос Радуги? Настоящей Радуги?!

Прота начала затягивать, мощная сила. Он видел, как в отчаянии, плача, хватала его за руки, иллюзорная Радуга.

— Я буду ждать тебя! Всегда! Здесь, в нашем м-и-р-еее…. – ее голос превратился в исчезающий гул.

Прот чувствовал, как болезненно оживает его онемевшее тело. Кто-то обнимал его. Он медленно открыл глаза и увидел цветные нити, летающие в воздухе. Как странно? Он вздохнул и сфокусировался. Перед его глазами были растрепавшиеся, цветные волосы Радуги. Она прижималась своим лицом к его лицу и что-то шептала о своей любви ему в ухо. Услышав его вздох, она отстранилась и посмотрела на него.

Он мог поклясться, что в ее глазах блестели слезы. Она улыбнулась ему.

— Зачем, зачем ты это сделал? Снова вернулся, на этот, чертов путь?!

— Из-за вас. Зачем вы исчезли, так бесследно? – Он посмотрел на Винста, из чьих глаз еще не исчезла тревога. Они встретились глазами и Винст улыбнулся. Наклонился, помогая Проту встать, обнял.

— Дружище, ты мог погибнуть. Я не сразу почувствовал, что с тобой неладно.

— Ты? Как это?

— Подробности потом. Я уверен, нам многое нужно рассказать друг другу. Но сейчас лучше убраться с этой дурацкой дороги. От нее мурашки по коже. Радя, ты как, готова? – Винст посмотрел на Радугу.

Она кивнула и обняла их обоих. Они обняли ее и друг друга. А потом остались только их следы в бурой пыли, но и они скоро исчезли. Бурая дорога не любила изменения.

. . . . .

Прот проснулся и сладко потянулся. Он никогда не был так счастлив. Он повернулся и посмотрел на лежащую рядом Радугу. Она слегка светилась в темноте. Он не ожидал, что за год она настолько изменится.

«Радуга, ты самое красивое существо в этом мире. А я болван, дурак, кретин, прятался от собственного счастья. Почему я сразу не понял, что ты так сильно любишь меня?»

Прот наклонился к Радуге, ловя ее дыхание. Дыхание Радуги это аромат. Всегда разный, сейчас это аромат земляники. Прот глубоко вздохнул. Радуга открыла глаза. Огромные синие глаза. В них можно утонуть. Она обняла его за шею руками и притянула к себе. Теплые, мягкие губы прикоснулись к губам Прота.

Блаженство. Близость. Безумие.

Они не сразу услышали, что вернулся с охоты Винст. Только тогда, когда он плюхнулся рядом с ними, они очнулись.

— Ребята, поймите меня правильно. Прошла неделя. У вас все то же самое. Я вас понимаю, но и вы поймите меня. Я немного устал от одиночества и постоянных забот о хозяйстве. – Винст лег на спину и закинул руки за голову. – Пора вам поработать. Я принес козу. Ужин за вами. А я хочу просто лениво поваляться.

— Ну, прости, прости Вин, — Радуга потянулась к Винсту и чмокнула его в щеку, — мы действительно сильно расслабились и увлеклись. Мы приготовим замечательный ужин, а ты отдыхай. – Она легко встала и направилась к выходу из пещеры, Прот немедля последовал за ней. Он еще не привык к новым отношениям и несколько смущался, оставаясь с Винстом наедине. Винст напротив, был полностью расслаблен и естественен. Как он признался Проту, он знал об их чувствах давно и, испытывая то же самое, понимал, что от этих чувств отказаться нельзя. Поэтому он полностью принимал все так, как есть.

В первый день, когда они только перенеслись в тайное убежище Радуги и Винста, они долго разговаривали. Прот многое узнал о жизни своих друзей. Узнал, почему они решили спрятаться. Это было, как они сказали: «временное и необходимое отступление». Причиной тому была неожиданная и массовая интервенция розовых разведчиков. Нашествие пришельцев первым заметил Пламя. Имея силу хозяина и развитое воображение человека, Пламя не только заметил их скрытых под личиной людей, но и ощутил их буйную деятельность по созданию чего-то. Что они пытались сделать, Пламя еще не понял, но их неугомонная деятельность наводила на мысли о каких-то масштабных изменениях.

Все началось с того, что к нему неожиданно вернулся его прежний разведчик, слегка изменившийся, но несомненно его разведчик, именно тот который открыл ему прелесть картинок. Он вернулся не один, еще с десятком точных своих копий. Только Пламя мог различить среди них своего.

Пламя почему-то не стал показывать ему свою человеческую часть. В прежние времена, он, несомненно, многое открывал вниманию разведчика, так как считал его безобидным существом, а себя вечной силой, но после того как он увидел сотни разведчиков хозяйничающих на розовом пути, его отношение к маленькому, розовому шарику сильно изменилось. Теперь Пламя действительно обратил внимание на чужеродность сего организма.

Пламя сделал вид, что принял обратно своего разведчика и даже вместе с его соплеменниками. Он решил за ними понаблюдать в непосредственной близости.

А они тут же начали служить Пламени, принося ему картинки не только с его территории, но и со всех путей. Они его засыпали лавиной всевозможной информации и будь Пламя прежним, он несомненно поддался их настойчивой заботе и соблазнился приобрести армию таких верных и ловких слуг (о такой возможности, они постоянно ему напевали), но он изменился и прекрасно мог видеть все сам, только они этого не знали, а он это скрывал.

Поняв всю тщетность своего старательного служения, они попытались нагло проникнуть в него и тогда он, можно сказать, разозлился (впервые в жизни) и выпихнул их из себя с такой силой, что они тут же куда-то смылись, причем, явно не собираясь к нему возвращаться. Спустя время он нашел каждого из них (Пламя четко различал всех разведчиков), все они жили среди людей, в облике людей, и кажется весьма преуспели, исполняя свои роли. Каждый из разведчиков занимал видную должность среди людей и имел возможность оказывать влияние на их умы.

Тогда-то Пламя внимательно осмотрелся и заметил огромное множество лже-людишек и каждый из них что-то вещал своему послушному окружению.

В одной из частых бесед с Винстом, Пламя рассказал ему обо всем увиденном. В свою очередь Винст пересказал все Радуге, а та, внимательно выслушав и подумав, поведала о серии странных снов, которые снились ей с настойчивой регулярностью. Не смотря на ярко выраженную абсурдность снов, в каждом из них таился скрытый смысл. Радуга не рассказывала Винсту о своих снах, потому что не понимала их и хотела для начала разобраться во всем сама, тем более что она начала склоняться к мысли о том, что ее сны это не совсем сны, а что-то более сложное, может некая разновидность реальности.

. . . . .

Иииии-с, Радуге не нужно было оглядываться, она и так знала, что ее снова окружает серая мгла. Серая мгла захватывала ее каждый раз, когда она тщательно расслабившись, засыпала. Вначале она вспоминала саму себя предыдущую, в цветном лесу, только непосредственно оказавшись в нем. Но однажды, Джарик, как всегда удобно расположившись на ветке своего любимого дерева и милостиво позволяя Радуге гладить себя, сказал:

— Пришло время. Пора тебе сопоставлять увиденное здесь с увиденным там. Пора пробудить твою память, — и он щелкнул ее, пребольно, по носу. Радуга «ойкнула» от неожиданности и неприятного ощущения от щелчка, ее рука, на миг зависла над мягкими ушами зверька, она задумалась: «не врезать ли ей этому маленькому и наглому животному как следует?», но потом ее рука вновь опустилась и продолжила поглаживать, как ни в чем небывало, мягкую, блестящую, очень привлекательную шерстку Джарика.

— Ну когда, когда мне можно будет укусить плод Джарика? – Как всегда заныла Радуга. – Я и так достаточно умная, зачем мне еще умнеть?

— Не достаточно, — Джарик перевернулся на спинку, — погладь мой живот. – Приказным тоном заявил он и замурлыкал когда послушная Радуга начала перебирать более светлую, почти желтую шерстку, на его животе.

— Ждать осталось недолго. – Всласть помурлыкав, вдруг заявил Джарик. – Там, вспомнишь все, что было здесь, поймешь, то что должна будешь понять и тогда можешь возвращаться. Плод как раз созреет для тебя. – Как обычно, не совсем понятно для Радуги, высказался Джарик и замолчал. Радуга уже знала, что он сказал все что хотел и сколько бы она его не гладила, он будет молчать, поэтому, проведя последний раз рукой по Джарику, она отвернулась и взлетела. Сегодня ей оставалось только летать, впрочем ей очень нравилось это занятие. Она бездумно, с огромным наслаждением, носилась среди гигантских, цветных деревьев, совсем позабыв о наставлениях Джарика.

Однажды она возмутилась по поводу явно (по ее мнению) нелепого утверждения, что ее шанс стать умнее, напрямую зависит от того, как и сколько она будет гладить Джарика. Спокойно выслушав весьма буйное изложение (как ей казалось) очень логичных доводов, Джарик лениво потянувшись заявил что все ею сказанное: «чушь и нелепость, правда нелепость не более нелепая, чем все нелепости составляющие знакомое ей окружение, но и что очень (без сомнения) важно, все же не менее нелепая». Радуга, как всегда ровным счетом ничего не поняв из сказанного Джариком, между тем успокоилась и с чувством, что делает что-то несомненно важное продолжила гладить шерстку животного, к явному удовольствию последнего.

В другой раз, старательно поглаживая ушки, ненасытного до ласк зверька, Радуга неожиданно для себя, сильно задумалась. Ей в голову пришла странная мысль, что мир в котором она живет, как это ни странно, состоит по сути своей, из неопределенностей, и люди создавая определения, хватали их железной хваткой, придавливали сверху определением «непреложный факт» и пока определение окончательно и намертво не закреплялось, они старались держать глаза закрытыми. Но как только определение становилось незыблемым, они смело смотрели в глаза бесконечности. Еще бы! Между ними теперь стояло непроницаемое определение и за его непроницаемостью они попросту не видели такой страшной, пугающей, для них, бесконечности.

— Как-то, один, молодой скептик мне заявил, что не может быть связи между поглаживанием великолепной шерстки, прекрасного зверька и просветлением ума, что ты скажешь по поводу этого скептика? – Спокойный голос Джарика, вклинился в мысли Радуги с особой виртуозностью. Мысли не смешались, раздвинулись перед голосом, приняли его и потекли дальше.

— Мой скептицизм превратился в дым. Я вижу как он улетает. – Ответила Радуга, прибывая в странном состоянии удивительной гармонии между потоком мыслей и восприятием внешних раздражителей. Впервые одно не мешало другому. Оба процесса протекали с небывалой ясностью, не смешиваясь и не глуша друг друга. Внутреннее и внешнее. Радуга продолжала гладить Джарика, четко ощущая каждую волосинку его шерстки. С каждым новым взмахом руки и с каждым новым прикосновением к Джарику, ее состояние становилось глубже. Кристально ясные мысли, кристально четкое восприятие всеми органами чувств.

Радуга смотрела, как деревья вокруг, одно за другим проваливались в облако, освобождая от себя пространство. Все до одного, даже дерево Джарика. Джарик остался лежать опираясь на пустоту, он пристально, с огромным вниманием наблюдал за Радугой. Радуга не смотрела на него, она смотрела на пустоту.

Пустота начала свой приватный танец, предназначенный только вниманию Радуги.

Пустота взлетала и падала на облако. И ничего не менялось.

Пустота клубилась, как пыль. И ничего не менялось.

Пустота проникала в Радугу. И ничего не менялось.

Пустота лизала ей ноги. И ничего не менялось.

Пустота любила ее, пустота убивала ее, пустота насиловала ее. И ничего. Пустота оставалась пустотой.

Кристально ясные мысли и кристально четкое восприятие заполнились пустотой.

Радуга начала танцевать. Так же как танцевала для нее пустота. Она танцевала и танцевала, и ничего, абсолютно ничего не менялось.

. . . . .

Винст выслушал рассказ Радуги о ее снах, позже тоже самое сделал Прот. Оба не поняли почему Радуга рассказала о снах именно после обсуждения вопроса о пришельцах.

— Я все вспомнила и сопоставила увиденное там и увиденное здесь. – Сказала Радуга и замолчала. Винст пожал плечами, Прот закрыл рот рукой, пряча зевок.

— Мир – пустота, мы – пустота, пришельцы – пустота. Пустота никогда не меняется. – Сказала еще одну странную фразу Радуга и снова замолчала.

— Ну и что? Почему мы прячемся здесь от разведчиков, если все неизменно? – Винст выглядел слегка раздраженным.

— Дело в том, что ни люди, ни пришельцы, не знают об этом, как впрочем и мы трое. Мы немного побаловались словами и понятиями, это единственное, что мы можем и это никак не повлияет на общее положение вещей. А оно таково, что в пустоте спокойно могут находиться определения людей и более того они могут и будут действовать, как впрочем и определения пришельцев.

Разведчики давно объявили войну радугам и проводникам. Я не думаю, что они смогли уничтожить хотя бы одного из них. Структура жизни, и радуг и проводников многослойная. Такую структуру не так-то легко изменить или уничтожить, нужно что-то более действенное, чем возможности пришельцев.

Однако, так или иначе, разведчики добились своей цели. Мы все имели возможность убедиться, перемещаясь по дорогам в течение последнего года, что на данный момент, я единственная радуга, а Прот единственный проводник. Подобные нам, по какой-то причине, давно покинули этот мир. – Радуга замолчала и посмотрела на друзей, слушающих ее, теперь, с большим вниманием.

— Твои умозаключения, несомненно интересны, Радя. Как мы выяснили, нас всех троих одинаково волновал факт нашествия разведчиков, или как их назвал Прот, розовиков и их странная деятельность на нашей земле. Действительно, очень хочется узнать: «куда и зачем ушли самые сильные представители нашего общества?», кстати представители, являющиеся связующим звеном между хозяевами дорог и людьми.
Но я совсем не знаю, зачем нам нужно знать, что мы пустота и что любая наша деятельность ничего не изменит? Не кажется ли тебе, что если принять эту идею за единственную и настоящую истину, то сама жизнь потеряет какой-либо смысл?

— Винст, я не спорю с тобой, ты конечно прав. Если бы люди признали себя, без тени сомнений, пустотой, они стали бы одной неизменной частью вселенной, но тогда, они правда перестали бы быть людьми. Мне очень трудно, даже теоретически, представить такую возможность, поэтому я просто хочу предложить использовать идею пустоты, как защиту. Зная, что мы пустота, можно будет легко идти в любом направлении, без тени страха и сомнений. Мы неизменны, и любое наше действие равнозначно. Что бы начать действовать, нам нужно лишь предпочесть что-то.
Про себя скажу, хотя мне и нравятся горы зеленого пути, но я очень соскучилась по разнообразию дорог.

Радуга взяла камешек и кинула его в пропасть. Она опасно наклонилась, пытаясь проследить за его движением, но быстро потеряла его из виду, звука удара, она тоже не услышала. Она пошевелила ногами над бездонным провалом, беспечно сидя на самом краю уступа и легла на спину. Радуга закинула голову назад и посмотрела на горящий верх тормашками костер, на сидящего верх ногами Прота, переворачивающего мясо на раскаленном камне и встретилась взглядом с внимательными, перевернутыми глазами Винста. Она ловко, не отодвигаясь, от края пропасти, перекатилась на живот и мир вновь стал обычным.

Радуга, ощутив опасность со стороны разведчиков, дала задание своим волокнам, найти безопасное, трудно достижимое место и зеленое волокно обнаружило эту площадку над пропастью, перед входом в довольно большую пещеру.

Винсту, а теперь и Проту пришлось учиться прыгать как горным козлам, по едва заметным тропам. У самой Радуги, перемещаться по скалам, получалось очень ловко. Она совсем не боялась высоты и была весьма цепкой.

Вначале Радуга с Винстом, часто возвращались на другие дороги. Они приобретали все необходимое для долгой жизни в горах: матрасы и одеяла, специи и приправы, крупы, чай, веревки, ножи, оружие для охоты и многое другое. Винст купил себе великолепную куртку; теплую, непродуваемую, непромокаемую, с капюшоном. Ночи в горах были холодные, а ему нравилось охотиться именно ночью, что было не очень сложно с таким необычным вниманием, как у него. Винст оказался заядлым охотником. Вначале он так увлекся, что начал приносить слишком много добычи, значительно больше, чем им было нужно. Когда мясо пришлось выкидывать, Радуга возмутилась насчет напрасного убийства животных, впрочем Винст и сам это уже понял. Он стал охотиться без использования своего внимания, но все равно очень умело, в конце концов ему пришлось ограничиться прогулками по горам и наблюдением за жизнью животных и редкой охотой, когда это действительно было необходимо.

Единственно, чего по-настоящему не хватало в этих горах, так это топлива. На скалах не росли деревья, только колючки и колючие кустарники, маленькие и кривые. Друзьям приходилось тратить много времени на сбор всего, что могло бы гореть.

Целый месяц Радуга и Винст проводили время за опасными прогулками по скалам, за охотой, частыми занятиями любовью и долгими разговорами. Винст регулярно общался с Пламенем. Радуга предпочитала с Пламенем не иметь никаких контактов, но она всегда с огромным удовольствием слушала рассказы Винста, об их разговорах.

Так было, пока однажды, Винст, имевший привычку проверять, время от времени, как поживает Прот, не обнаружил его на буром пути. Винст помнил, что такое бурый путь и понял, что пришло им время объединиться. Он знал, что это значит, но не медлил ни минуты, он и так слишком долго тянул.

Винст рассказал все Радуге, даже о том как давно нашел он Прота и о том, что не выпускал его из поля зрения все последнее время.

Радуга была, более чем, потрясена услышанным. Она не оставляла своих попыток найти Прота, но он так часто менял дороги, как впрочем и они, что у них практически не было шанса на встречу, разве что им помог бы слепой случай. Винст все знал и молчал, наблюдая за ее напрасными усилиями. Узнав все, Радуга была в гневе и Винсту пришлось бы не сладко, не спеши она так на помощь Проту.

Винст еле успел вцепиться в Радугу, когда понял, что сверкнув в его сторону глазами, в следующий миг, она переместится. Опасно было так цепляться, но он успел.

Они оказались рядом с сидящим в пыли Протом. Он мало походил на живого: не шевелился, не дышал, не реагировал на их появление. Когда Радуга дотронулась до тела Прота, оно было твердым. Вернуть Прота в нормальное состояние им удалось не сразу. И Винст и Радуга долго трясли Прота, звали, но он оставался застывшим. Отчаявшись, Радуга прижалась к Проту и ощущая переполнявшую ее любовь к нему, начала шептать слова о своих чувствах. Она уловила, что тело Прота начало смягчаться и одновременно услышала странный гул похожий на затихающий крик женщины, а потом Прот открыл глаза. В этот миг Радуга поняла, что никогда больше не покинет своих любимых. Она простила Винста.

. . . . .

— Из нас троих, мясо готовит вкуснее всех Прот, — сказала Радуга, усаживаясь на валун с удобной выемкой.

— Бесспорно, Прот вне конкуренции, — поддержал Винст.

— Запах божественный. У меня уже слюнки текут. – Радуга поудобней умостилась на валуне, подложив под себя одеяло. Все трое смотрели на аппетитные кусочки мяса.

Вечерело, воздух наполнялся прохладой, в небе появились первые, самые пронзительные звезды, костер становился все ярче и ярче.

Винст поежившись натянул на себя куртку, Прот грел руки над огнем, ленясь сходить за одеждой, а Радуга не доступная холоду, отлично чувствовала себя в шортах и майке.

— Рад, а ты после того, как все вспомнила, засыпала по своей особой системе, для того, чтобы снова оказаться в мире на облаке? – Неожиданно спросил Прот.

— Прот, ты как всегда задаешь интересные вопросы. Я неоднократно засыпала с целью увидеть Джарика. Мне многое хотелось ему сказать, многое спросить. Я поняла, что наяву совсем не хочу пробовать его таинственный плод и не понимаю почему он имеет такое влияние на меня во сне. И совсем не желая есть фиолетовый плод, но очень сильно желая снова встретиться с Джариком, я пытаюсь пробиться к нему каждую ночь. Не знаю, что изменилось, но самое большее чего я добиваюсь это оказываюсь среди серого тумана, далее я использую технику беглых взглядов, но безуспешно. Я не вижу даже размытых образов. Я летаю среди тумана, пробую разные способы. Но пока ничего не достигла. Более того, я начала уставать от полетов. Такое ощущение, что серый туман, каким-то образом тянет с меня энергию. И хотя я все еще хочу увидеть Джарика, начинаю склоняться к мысли о прекращении своих безуспешных попыток.

— Правильно, лучше не пытайся. Мне кажется, Джарик сам придет к тебе, когда это будет нужно. Из твоих рассказов я понял, что Джарик обладает необычными знаниями и необычными способностями. Я думаю он знает все о твоем желании увидеть его и у него есть какие-то свои причины не идти тебе на встречу. – Прот начал снимать мясо с камня и раскладывать по тарелкам. – Прошу. – Он поставил тарелки на импровизированный стол из огромного, плоского камня.

В горах ночь наступает быстрее, небо кажется более темным, а звезды более яркими. Воздух стал действительно холодным и Прот подсел со своей тарелкой к Радуге. Она тут же стала излучать тепло.

— Нам нужно вернуться на дороги. Благодаря Пламени, мы знаем, что разведчики проникли на все пути и их трудно заметить, обладая только одним видом зрения. Получается, очень хорошо, что мы в свое время встретились с ними на розовом пути. Теперь мы знаем кто они и нам будет легче их распознать с помощью наших талантов. Единственное, я не представляю как сделать, тебя, Радуга, менее заметной. – Прот посмотрел на сияние радуги.

— Увы, с моим сиянием, сделать ничего нельзя. Такими становятся все радуги, после обретения всех своих способностей. Как ты знаешь нам никогда не нужно было скрываться. К тому же я думаю, что даже в одиночестве, я не по зубам пришельцам. Зато я смогу их провоцировать на активные действия. Мы отдохнули, поразмышляли и нам больше незачем затягивать с выяснением их планов.

— Я очень рад, что мы наконец-то готовы покинуть горы. – Встрепенулся Винст. – Здесь хорошо: охота и все такое, но как же не хватает разнообразия дорог.

— Если мы решили действовать, то хотя нам всем и надоели горы, я предлагаю все же оставить здесь вещи и возвращаться сюда при необходимости. Например, когда захочется уединения.

— Прекрасное предложение, Радька. Это место действительно слишком красиво и стоит того. – Винст облизал пальцы, вздохнул полной грудью прохладный, удивительно чистый воздух и закинул голову, глядя на великолепие ночного неба. Радуга и Прот последовали его примеру.

— Неужели эти маленькие, розовые создания, действительно оттуда? – Задумчиво произнесла Радуга. – Что им нужно от нас?

. . . . .

Пламя не перестал стремиться к любви, но он четко помнил реакцию Радуги на свое человеческое тело. Пламя решило изменить его, сделать менее красивым, более неприметным. Он начал экспериментировать и в процессе столкнулся с необычной трудностью, он не мог сделать заурядную внешность. Что-то в нем неудержимо стремилось к гармонии, а гармоничное тело получалось всегда красивым. В конце концов Пламя ограничился тем, что одел на свое человеческое тело, самую мешковатую, непривлекательную одежду, отрастил на голове длинные волосы и растрепал их, а так же отрастил бороду, косматую и густую. Одежда скрыла великолепие тела, а волосы красоту лица.

Пламя отправил свое тело путешествовать. Он хотел увидеть мир своими новыми глазами. Никогда его братья не общались между собой и тем более не проникали на территории друг друга. Он был первым. Он понимал, что братья знают о его действиях и ему было интересно как они поведут себя по отношению к нему.

Пламя для перемещений решил использовать метод проводников. Он впервые попробовал настроиться на другие цвета. Он конечно не знал, что то, что ему открылось, никогда не открывалось проводникам. На самом деле проводники, по-настоящему никогда не видели цвета, вся мощь и красота цветов, была им недоступна. Увидев чуть больше чем следовало, проводник несомненно сошел бы с ума, но Пламени такая опасность не грозила. Он с интересом смотрел на открывшиеся перед ним цвета (они открылись ему все) и понимал, что никогда не знал о себе правды (так как ее не существовало) и теперь когда он настолько изменился, все стало еще более запутанным.

Пламя улыбнулся своим человеческим мыслям и выбрал цвет ванили. Он шел по своей территории и искренне наслаждался прикосновением босых ног к твердой и теплой поверхности дороги. Он удивлялся игре ветра в своих волосах, вдыхал массу всевозможных запахов и щурился от слишком яркого света солнца. Хорошо быть человеком, особенно когда ты еще и нечто, и хозяин, и пламя.

Пламя вышел на нейтральную территорию и замер. Он видел ванильную дорогу, но не мог сделать по направлению к ней ни шага. Он буквально задыхался от нехватки синего цвета. Впервые Пламя испытывал неприятные ощущения, но даже не знал об этом. Его тело покрылось испариной и тряслось. Неужели человеческое тело, созданное с соблюдением всех правил, не поможет ему покинуть его территорию. Пламя прилагая титанические усилия сделал один шаг, его ноги тут же подкосились и он упал на колени. Пламя попытался встать, но не смог. С трудом он отполз назад и как только его тело снова оказалось на синей дороге, энергия забурлила в нем с прежней силой.

Пламя уселся у границы синего цвета с нейтральной территорией и задумался. Он смотрел на недоступные для него цвета, на ванильную дорогу, он понимал, что братья не противятся ему, просто он сам не мог покинуть себя.

Он увидел как подернулась дымкой ванильная дорога, это значило, что она начала перемещаться. Пламя услышал голоса звучавшие вдалеке, кто-то шел по салатной дороге, медленно обретающей четкость, на месте только что растворившейся дороги, цвета ванили.

Представление разыгранное специально для него. Никогда дороги не перемещались на глазах у людей, это было их тайной, и он сам тщательно следил за ее сохранением.

— Я думаю твоя мама нас поймет. Помнишь она рассказывала, как в молодости ходила по разным цветам? Значит, она такая же как мы и просто должна понять, что мы не можем так долго торчать на одном цвете. – Убеждал свою попутчицу, мальчик.

— Но нам всего четырнадцать,- голос девочки был жалобным,- мы еще бы могли, годика два пожить дома.

Пламя с интересом наблюдал за приближением детей. Они были еще достаточно далеко и увлеченные разговором не видели его.

— Ну ты даешь! – Возмутился мальчик. – Почему ты раньше то молчала? Нельзя было раньше, пока мы не вышли, не написали прощальной записки, сказать, что ты боишься?!

— Ну тогда бы ты ушел оди-и-и-ин, — девочка начала плакать.

— Ну ты даешь, — мальчик остановился в нерешительности, — поперлась за мной, а сама не хочет. Что теперь прикажешь делать?

— Незна-а-а-аю, — девочка продолжала плакать, растирая слезы по щекам.

— Ну ладно, ладно, не плачь, — мальчик неловко обнял свою подругу, — что-нибудь придумаем. Давай хотя бы дойдем до нейтральной территории, посидим там, поразмышляем. Говорят там очень красиво. Необычно. Представляешь, там есть все цвета! – Мальчик наклонился к девочке и начал вытирать ей слезы. – Подумай, каково мне – родители умерли, братьев, сестер нет. Я совсем один. Ой, извини, у меня, конечно, есть ты, но мы видимся так редко и я все равно очень одинок. И к тому же, ты сама говорила, что твой новый папа, просто отвратителен.

— Да, он мерзко розовый и какой-то ненастоящий, — девочка перестала плакать, хотя еще шмыгала носом.

— Ну вот видишь, Ланка, нам нельзя было оставаться. Все говорит о том, что нам пора, пора становиться самостоятельными. И лучше подальше от твоего отчима. Он же всех людей в деревне скоро обратит в свою веру. А ты же сама говорила, что не доверяешь ему и что все, что он говорит, звучит как бред.

— Я знаю. Но так страшно, и маму жалко оставлять с этим…, язык не поворачивается назвать его человеком. – Однако Ланка, почти успокоилась.

— Ух ты, Рад! Здесь действительно, так красиво!

Ребята вышли на нейтральную разноцветную поляну. Ланка присела на корточки и в восхищении рассматривала ярко красный цветок среди зеленой травы, она не заметила, как вдруг напрягшись, остановился ее друг.

Рад, мальчик с цветными волосами и необычайно яркими глазами, внимательно смотрел на огромного, косматого человека, стоящего на синей дороге и смотрящего прямо на него.

— Лана, — позвал он шепотом подругу, — Ланка! – Повысил он голос. – Мы не одни, — добившись внимания, более тихо, добавил он и указал ей глазами куда смотреть.

Девочка посмотрела в нужном направлении и сразу встала рядом с другом.

— Какой странный дядька, — прошептала она, — почему он так смотрит на нас?

— Не знаю, — Рад, наклонился к уху подруги, — обрати внимание, он стоит на синем пути и здесь больше нет других дорог. У нас очень небольшой выбор: вернуться назад, или же ступить на самую опасную дорогу, к тому же когда там стоит этот подозрительный человек.

— Рад, если ты хочешь пойти по синему пути, я пойду с тобой.

— Спасибо. Мне очень не хотелось возвращаться.

— Я знаю, я не оставлю тебя, пускай даже нас ждет там смерть.

Тут Пламя, который прекрасно слышал весь разговор детей, решил вмешаться.

— Извините, у меня отличный слух и я невольно услышал все, что вы говорили. Позвольте представиться – я Пламя и смею вас уверить, что синий путь самый безопасный путь из всех существующих. – Он улыбнулся детям такой светлой, обезоруживающей улыбкой, что они тотчас поверили ему, более того они сразу, оба влюбились в него. Дети не обратили внимания, что странный человек оставался стоять на синей дороге и не сделал ни шагу им на встречу, в то время как они старались сократить расстояние до более приемлемого при разговоре.

— Если вы хотите, я пойду вместе с вами? Я так понимаю, вы впервые меняете дорогу? – Пламя смотрел как дети заходят на его территорию и его тело наполнялось приятным теплом.

— Вы такой хороший. Правда вы можете пойти с нами? – Лана с обожанием смотрела на Пламя.

— С огромным удовольствием, — Пламя засмеялся, звонким и приятным смехом. – Я пройду с вами весь синий путь. Поверьте – он прекрасен. Вы полюбите его так же, как и я, и может быть даже не захотите с него уходить. – Пламя на миг замолчал, затем посмотрел на мальчика и сказал:

— Твое имя очень сильно действует на тебя, ты очень похож на настоящую радугу. Ты совсем как настоящая радуга, — очень тихо и мечтательно добавил Пламя.

. . . . .

Бармен и хозяин заведения в одном лице, хмуро смотрел на настоящую радугу-женщину и двоих мужчин рядом с нею. Троица оккупировала самый дальний столик его трактира и уже несколько часов, они просиживали там свои задницы, о чем-то шепчась. Бармен слышал об этой радуге, кажется она последняя из своего рода. Красивая. Он был достаточно стар и помнил время когда радуг было много. Он обожал смотреть на них, его детство прошло в постоянной влюбленности в каждую увиденную им радугу. Пол радуги не имел для него значения. Потом они как-то незаметно исчезли. Он немного скучал по ним, но сейчас когда настоящая радуга сидела в его трактире, он боялся. Боялся, что люди прознают, что она здесь, начнут сходить с ума от ее красоты и начнутся неприятности. Он очень не любил неприятности. Поэтому он так хмуро смотрел на радугу и одновременно, невольно любуясь ею, боялся и не решался, что-либо предпринять.

. . . . .

— Я направлял внимание на всех подозрительных людей и не разу не ошибся – все они оказывались в итоге розовиками. Я выяснил, что их легко вычислять и с помощью обычного зрения. Все они отличаются удивительно розовой кожей. – Винст отпил остывшего чая из кружки и продолжил свой отчет. – Я выяснил, что так или иначе, но все розовики заняты в принципе одним. Они вещают про какого-то нового бога, который якобы явился на землю в образе человека и в данный момент находится на розовом цвете и творит чудеса.

— Интересно, зачем им это? – Радуга недоуменно пожала плечами.

— Точно не знаю, но у меня есть версия. Они добиваются абсолютной власти. Люди хотят воочию зреть чудеса. Они все стремятся на розовый цвет, но как известно перемещение по дорогам не зависит только от желания людей, важно и предпочтение хозяев. Не знаю, что на самом деле происходит с розовым путем, но…

— Я знаю, — вмешался Прот, — розовый хозяин спит и розовики каким-то образом научились пользоваться его силой. Они стараются пропустить на цвет, как можно больше людей, но хозяин, хотя и находится в глубоком сне и полностью равнодушен, все-таки могущественное существо и так или иначе влияет на приток людей на свою территорию. Он ограничивает его даже из сна.

— Теперь все понятно, розовый хозяин ограничивает допуск, а люди сходят с ума и возмущаются, несправедливыми, по их мнению, правилами дорог. До ажиотажа, людям не из-за чего было роптать на дороги. Дороги и так сделали жизнь людей максимально комфортной, но теперь появился повод. Кстати, не понимаю почему мы до сих пор не отбиваемся от толпы желающих, мгновенно переместиться. Ладно Прот, пользуется своей незаметностью, но ты Радуга слишком заметна.

Радуга хитро улыбнулась и кивнула в сторону бармена:

— А я попросила его закрыться и заплатила больше того, что он мог бы выручить за день. Он помнит время радуг и еще подвластен моим чарам, поэтому до сих пор держит свое слово и не мешает нам.

— Классно придумала, — Винст откинулся на спинку стула, расслабившись. – Я думаю пора решать, что будем делать с пришельцами, а то боюсь, что скоро мы будем жить по их правилам. Не хотелось бы.

— Я думаю нужно все рассказать Пламени и попытаться разбудить розового хозяина. – Сказала свое мнение Радуга.

. . . . .

Эбу не нравилось быть человеком так долго. Он несомненно легко принимал различные облики, без напряжения проникал в разные предметы, но это вовсе не значило, что ему нравится быть кем-то. Эбу нравилось быть Эбом, к тому же помимо новой цели, в нем оставалось стремление к достижению первоочередной цели. Для чего первоначально собственно были созданы эбы? Маленькие, выносливые, быстрые, изменчивые – они летали по космосу в поисках питательной энергии. Энергии в космосе было не так уж много и требовалось огромное количество разведчиков для ее поиска. Была еще одна сложность с добычей энергии. Где была энергия там всегда был и ее хозяин. И вот тут-то возникала потребность в очень тонкой работе эбов. Дело в том, что способ добычи энергии зависел от того каким был ее хозяин. Один из вариантов: хозяин инертен, без потребностей и желаний. Такой хозяин оказывает минимальное воздействие на свое окружение. Его энергия легкодоступна и не требуется специального взаимодействия с хозяином, что бы воспользоваться ею. Такую энергию было легко впитывать, но она всегда оказывалась не питательной и не вкусной, так — энергия на крайний случай. Совсем другое дело — активный хозяин, его энергии хватало надолго и поглощение ее всегда приятно, но такую энергию нужно было заработать. Тут и пригождались все способности и умения эбов. Необычайная их изменчивость позволяла удовлетворять любые потребности, любых хозяев. Они настолько умело служили, что в конце концов становились необходимыми и тогда хозяин позволял им воспользоваться своей энергией и затем на какое-то время эбы становились главными. В этот момент, имея неограниченный доступ к питанию, разведчик начинал размножаться. Размножившись и насытившись, эбы возвращались на базу, что бы накормить ее и принести ей новую информацию. Из сотни эбов вернувшихся на базу, возрождались в образе эбов, лишь несколько, остальные растворялись полностью и как правило навсегда.

Имели возможность размножаться только эбы рожденные базой, эб рожденный эбом, такой возможности не имел. Часть таких неполноценных эбов, всегда оставалась служить новому хозяину, но без долгого соприкосновения с базой, они через какое то время просто растворялись в нем.

Помимо поиска энергии, ее добычи и доставки на базу, у эбов была еще одна функция – они могли сами создать новую базу. Для этого им было нужно найти место не просто с максимально питательной энергией, но и с огромным ее количеством, достаточным для того, что бы могли начать размножаться миллионы эбов. В таком случае на первоначальную базу возвратятся лишь несколько сотен, остальные же эбы растворятся в хозяевах при этом они растворят их, что соответственно приведет к рождению новой базы.

Эбы терпеливо и бесконечно долго искали место переполненное энергией, пока наконец некоторые из них не обнаружили землю. Земля оказалась самым богатым источником из всех открытых разведчиками. Она была переполнена самой разнообразной и необычайно вкусной энергией, но впервые эбы столкнулись с настоящими трудностями. У каждой энергии был необыкновенно активный хозяин и разведчикам приходилось очень стараться, что бы стать действительно полезными. Условий для размножения добились единицы.

Вначале внимание разведчиков привлекли только хозяева дорог, но позже один из эбов обнаружил, что земля обладала огромным количеством удивительных энергетических микроисточников.

Эб сделавший открытие, вернулся с ним на базу и впервые был собран сегмент собранный только из разведчиков посетивших землю. Этот сегмент (переполненный безумной энергией земных существ), используя новые данные, принял решение способное изменить кардинально, основы существования базы.

Теперь эбы должны были питаться энергией из микроисточников. Ее было недостаточно для размножения, но ее было более чем достаточно для кормления базы. Впервые питаясь одинаковой энергией база из неопределенного, изменчивого существа, могла превратиться в единое, очень могучее создание.

. . . . .

Пламя-человек, был по-настоящему счастлив. Дети любили и обожали его, он обожал и любил их. Они были так непосредственны и любопытны. Они о многом мечтали и многое хотели. Пламя был в восторге от их желаний и старался, используя свои силы, удовлетворить их все. Он баловал детей безмерно, создавая на своем пути то, чего на нем никогда не было.

Он кормил детей только тем, что они хотели, он привлек на свою дорогу самых симпатичных и ласковых животных, когда узнал, что Лана скучает по своей кошке. Он создал прозрачное озеро, а реку поднял в небо и ее вода падала вниз, самым удивительным и захватывающим дух водопадом. Над водопадом никогда не собирались тучи и облака, в нем всегда игралась радуга. Удивительно цветная в синем мире.

Когда приходила ночь, дети прижимались к Пламени и по его просьбе рассказывали о себе, а потом утомленные засыпали в его объятиях, а он проникал в их сны и делал их очень приятными.

Рад и Лана незаметно для себя, забыли о существовании других дорог и других людей. Они жили в прекрасном мире, который был создан специально для них, и так было, пока однажды, Пламя не позвала Радуга.

. . . . .

— Пламя не отвечает мне, — Винст был несколько удручен, он уже привык к постоянной готовности Пламени общаться с ним.

Радуга сидела в задумчивости, она все еще боялась Пламя и ей очень не хотелось самой вступать с ним в контакт, но выбора не было.

Они продолжали сидеть в трактире. Хозяин, после того, как подал им все, что они заказали, предпочел удалиться в жилые комнаты, оставив гостей одних. Для того что собирались делать друзья, отсутствие чужих глаз было кстати.

Радуга потянулась волокном к Пламени, она коснулась его и на миг ей показалось, что он не ответит ей, так же как и Винсту, но Пламя, чуть помедлив, ответил. Узнав, что им нужна его помощь, Пламя предложил переместиться всем к нему. И в какой уже раз, Радуга не желая и боясь видеть Пламя, была вынуждена снова явиться в его личную цитадель. Друзья немедля переместились.

Рядом с синей скалой их поджидал Пламя-человек. Прот и Винст впервые видели человеческое воплощение Пламени и на обоих он произвел сильное впечатление. Его попытки замаскировать внешность, помогли лишь в слабой степени.

Пламя улыбнулся друзьям светлой, чарующей улыбкой. Радуга взглянула на него один раз и тут же опустила глаза. Она вспоминала пустоту, ее неуязвимость, она старалась проникнуться ею как можно глубже. Она знала: пустота ее единственный шанс противостоять Пламени. Пламя внимательно смотрел на нее, казалось он понимал, что она делает. Его глаза стали немного грустными, он застыл в ожидании, когда Радуга снова сможет смотреть на него. И Радуга посмотрела. Таких глаз Пламя еще не видел, такие глаза могли бы быть у него, до того, как он начал чувствовать.

— Ты общалась с Джариком, — не спрашивая, а утверждая сказал Пламя.

В глазах Радуги что-то дрогнуло.

— Ты его знаешь?

— Я знаю обо всем, что есть на земле.

— Ты можешь с ним общаться?

— Я не общаюсь ни с кем кроме вас. Я просто воспринимаю все и постоянно.

— Ты воспринимаешь разведчиков?

— Несомненно.

— Кто они?

— Они части могучего, но еще не родившегося существа.

— Что им нужно от нас?

— Ваша энергия – питание для них. Питание нужно существу что бы родиться.

— Они съедят нас?

— Только некоторых.

— Пламя ты поможешь нам избавиться от пришельцев?

— Нет. Такова воля Земли.

— Воля Земли?

— Земля одинока. Существо родится подобное ей. Она готова поделиться с ним своей энергией. Тем более, что она у нее неограниченна.

— Почему именно люди?

— Ваша энергия самая доступная энергия Земли и самая вкусная.

— Что будет, когда существо родится?

— Люди останутся людьми, а Земля будет не одинока.

Радуга вздохнула и отвернулась, пустота покидала ее.

— Что стало с радугами и проводниками?

— Их время кончилось, как и время дорог.

— О чем ты говоришь? Что это значит?

— Это значит, что пришло время людей.

. . . . .

Радуга, Винст и Прот вернулись в свое убежище в горах зеленого пути. Они были настолько поражены услышанным, что даже не разговаривали друг с другом.

Радуга уселась на свое любимое место на краю пропасти и переполненная печалью задумалась о Джарике. Неожиданно для себя она заснула.

На этот раз Джарик ждал ее сразу в серой мгле. Он выглядел до абсурдности нелепо сидя закинув одну лапку на другую. Он сидел на пустоте, как на своем любимом дереве. Радуга одновременно поперхнулась смехом и ощутила холодок пробежавший по позвоночнику.

— Ты вовремя. Плод как раз созрел, ты хочешь его?

— Нет.

— Что ж, он тебе действительно не нужен. Что ты поняла Радуга?

— Я поняла, что все неизменно.

— Даже тогда, когда все так меняется?

— Это изменения пустыни. Песок движется под воздействием ветра, меняет форму, но пустыня остается пустыней. Она не меняется от движений песка.

— Задавай свой вопрос.

— Куда ушли радуги и проводники?

Джарик встал и подошел к Радуге. Он взял ее за руку, как только его рука коснулась ее руки, вокруг проявился лес на облаке.

— Они все здесь. Только в другой форме. Они сделали такой выбор, когда почувствовали, что влияние цветов слабнет. Скоро и ты и Прот и даже Винст ощутите то же самое. Тогда вам предстоит сделать свой выбор. Если вы выберете облако, то я приду за вами.

— Если мы захотим остаться среди людей?

— Вы проживете жизни, такие какие сами для себя захотите.

— Можно я поглажу тебя еще раз?

. . . . .

Пламя гулял с детьми по чудесному, только что им созданному, парку. Он слушал беззаботную болтовню детей и думал о Радуге. Она несомненно останется среди людей. Как только влияние путей окончательно ослабнет, ее сила исчезнет, так же как и сила Прота. Все что они получили от путей исчезнет вместе с ними. Мир станет таким, каким представлял его Прот. Он станет разноцветным и очень красивым. Людям будет намного сложнее в нем жить, но они привыкнут и будут в нем главные, по крайней мере с их точки зрения. У них будет бог придуманный пришельцами и они будут всегда делиться с ним своей энергией, даже не подозревая об этом.

Все эти изменения будут происходить очень медленно. Дети Пламени успеют прожить длинные жизни и поддерживаемые его энергией будут продолжать жить пока он не заснет. Он заснет как того хочет Земля, уступив свое пространство людям и ни чем больше их не ограничивая. Как заснут все его братья, неизменно равнодушные и так и не проснувшиеся полностью.

Ему будет немного трудней, он слишком изменился и стал мало походить на себе подобных. Он полон страсти и желаний. Однако Пламя не переживал, он знал что сможет себя подготовить к жизни без своей территории. Он знал секреты вечности и мог управлять временем.

А пока на губах Пламени играла мягкая улыбка, когда он смотрел на Рада и Лану.

. . . . .

— Что мы будем делать? – Спросил Винст, когда Радуга рассказала свой сон.

— Что? – Задумчиво повторила она. – Мы будем просто жить.

Радуга опасно наклонилась над пропастью, пытаясь в какой уже раз, увидеть ее дно.